Ландскнехт. Победителей не судят (СИ)

  - Так ты ж, братец, с меня деньги за винтовку господину барону Вергену, да продлятся его дни и слава, стребовал - при упоминании барона стоявшие поодаль медикусы, санитары чтоль какие, сразу оглянулись - у Вергена тут слава... своеобразная. Как в прошлой жизни любили говорить, 'неоднозначная'. - Не помнишь ли? Все ты переживал, что вам медалей не дают. Никак ты тут за медалью-то и полез?

  - А... Вспомнил.. братец... как же... Ты уж ... это... извиняй... Да вот... за медалью... Как думаешь? В поселке бунтовщиков искали... Мне с револьвера в живот... Вот.

  - Да чего тут думать, конечно, могут и дать... - а про себя подумал, что я не врач, но как-то так он выглядит... чего-то сдается мне - насчет медали какой неизвестно, а вот жить он будет, наверное. Но может быть насчет службы уже и вовсе негоден. Не знаю уж, почему так подумалось. Но подбодрить надо - Ты того, братец. Не печалься особо, поправляйся, а награда она тебя найдет. Так что, давай уж, поправляйся.

  Козырнул ему, да и пошел. Чего ему еще скажешь? Вот ведь сам полез, да и нарвался. Хорошо хоть, я все цацки, которые с утра в ожидации похода к начальству нацепил, еще перед боем попрятал. Кому примета чтоб в бой во всех орденах, а по мне так чем меньше всякой ерунды, тем лучше. И не потеряешь, и не звякает. А то, пожалуй, невеликим пусть иконостасом, но все ж добавочно еще бы раненого расстроил. А ему и так невесело, поди.

  Город в чистой части уже вполне себе оживал. Пока еще не очень бойко, эдак с опаской выглядывая, но приходил в обычный ритм. Вот и конка нас согнала с середины улицы, вот мальчишки с интересом бежали, подпрыгивая, заглядывали в телегу на убитых, пока Боря не огрел самого ретивого прикладом легонько, попались какие-то барышни с корзинками, видать кухарки или прислуга на рынок, глазки строят, ахают. Магазины открываются, приличного вида господа незаметно морщатся при нашем виде - ну, да, видок не самый парадный. Зато какой-то старый хрыч, в мундире без погон и знаков различия - так тут отставники ходят - но с кобурой на поясе и в блестящих сапогах встал на углу и под козырек, гаркнув что-то одобрительное - мол, молодцы, орлы и соколы, защитнички, мать вашу! Скомандовал - и прошествовали мимо него подобием строя, немного печатая шаг, и чуть-чуть в ногу - старость надо уважать. Старикам везде у нас дорога, благо им только в сторону цвинтара. Дважды приводил в некоторое смятение постовых полицаев, уточняя дорогу. Последний, короткоусый толстяк в возрасте, даже отсалютовал телеге с убитыми, пройдя несколько шагов типа как в карауле. Не наиграно как-то, видно что-то личное. Впрочем, не только он, еще некоторые господа снимали шляпы при встрече, даром, что на нас рисская форма. Ну, эти-то суки толстопузые отлично понимают, что бы с ними стало, приди сюда озлобленные пролетарии. Чует кошка, чью крысу съела. Таким макаром мы к одиннадцати часам и прибыли уже к рисской военной миссии, где, как выяснилось, нас уже вполне ждали.

  Двор миссии представлял из себя мрачноватое зрелище - вдоль стены вереницей гробы, некоторые уже заколочены, некоторые еще открыты. Нас именно что ждали, точнее Колю с безымянным для меня солдатиком. Их тут же приняли, и бережно понесли к открытым гробам. Собственно, без всяких там сантиментов, амуницию всю мы с них еще утром обобрали, разве что сапоги снимать побрезговали. Так что воины в последний поход вполне готовы. Телегу я сдал дряхлому сержанту, сообщив, что это трофей моего взвода, на что он только кивнул. Понурые тут все - ну, да и понятно, полсотни гробов пусть и в не очень тесном дворике не способствуют веселью. Едва успел сдать телегу, как пришлось забирать ее обратно - выбежал тот самый бледный рыхлый капитан, на которого оставляли безопасность миссии - судя по всему, как раз и есть местный особист. И велел, раз 'всех привезли', грузить на телеги и везти хоронить. Как-то излишне быстро, с одной стороны, с другой - все понятно, хоть и поздняя осень, но тут, у моря, на юге - тепло. Потому - лучше побыстрее похоронить. Вот и впрямь, даже подобие оркестра есть, союзные, видать прислали на мероприятие. Приготовился морально к участию в похоронах, не люблю это дело, и не потому что, а просто как-то столько уже народу еще в той жизни зарыл, и своего, и чужого, что пришел к формуле 'помер Трофим, и хер с ним'. Живым надо почести и прочее хорошее делать, если хочешь что-то сделать. А этим уже поздно, все. Был человек - раз - и стал кусок мяса. Пусть по форме и похожий. Иногда. А иногда и вовсе лучше и не смотреть. Так что не люблю я всех этих пышных и формальных похорон, поминок и подобного. Но, надо.

  Однако ж, майор нас избавил от сего. Выйдя, оглядел нас, я только что руками не развел... а может, и развел даже - мол - а что я сделаю - что осталось, в каком есть виде. Наплевав на бестолковые приказы капитана, построил и дал доклад по всей форме. Кратко, но емко. Все задачи выполнены, все годные к бою в строю, о потерях ранеными точных данных нет. Посмотрел на нас майор, вот не соврать, прослезился самую чуть, поблагодарил зычно, мне даже руку пожал. И - отправил отдыхать. Оно и понятно - в таком виде мы любое мероприятие испоганим. Да и действительно, отдохнуть бы. Хотя, надо сказать, неплохо мы и выспались. Но Горн и вовсе добил - приказал какому-то молоденькому сопляку нас сопроводить - в городские бани. Там, говорит, вам сегодня бесплатно и в количестве. Форму сдать в стирку и починку, это тоже все оплачено, город платит. А уж дальше и вовсе срезал, прям отец родной. Достает из кармана деньги, и отдает с приказом - в лавке за углом взять на всех пива пару бочонков. Ибо баня без пива - время на ветер. Но, тут же построжил - в меру. Чтоб без перебора. К завтрему чтоб все были как оловянные солдатики. Потому как завтра будем получать все причитающееся. Смотрю, глазенки-то у моих загорелись. А он и вовсе добивает - а как все 'это' в городе совсем закончится, дня через два-три, не позже - будет нам всем по двое суток увольнения. Гаркнули 'Рады стараться!' так, что только что штукатурка не посыпалась. Вот, это я понимаю, это жисть!

  ***

  Баня местная - это не парилка какая. Сауна там или чего. Тут на море так не принято. Тут это то ли хамам, то ли термы, так и не скажешь. Не был я ни в хамам, ни в термах как-то, и в общем, не особо переживал, но, по моему глубокому внутреннему убеждению - так вот оно и должно быть. Нехилый такой банно-прачечный комплекс. Практически безлюдный, что понятно - увеселительные мероприятия в виде приятного времяпрепровождения в бане сейчас в городе ... не модные. Могут ведь и не правильно понять. Но здоровенная труба вовсю дымила, сразу понятно - баня работает! Нас тут действительно ждали, судя по всему, Горн выбил таки из Палема или из этого Пуца, или еще из кого, нам спецобслуживание. Ибо представительного вида дядя-администратор, с седыми бакенбардами, сразу навевающими мысль об отставном моряке, принял степенно, но радушно. Выделили нам можно так сказать, целый зал, заверив, что опасаться за сохранность вещей и оружия не стоит. Форму в стирку и чистку тоже обещал принять, выдали нам и кусок мыла, на всех, правда, и жесткие мочалки, из водорослей, по-моему, и по куску какой-то пемзы. И даже здоровенными полотенцами-простынями снабдили. Сказал сей страж помывочного пункта, покосившись на три бочонка и корзины с закусью, что время у нас не ограничено, но раньше, чем часам к пяти форма готова вряд ли будет. Когда я его сопровождал до двери, выпроваживая с благодарностью, тот шепнул, что если очень надо, то девок он может вызывать, хотя они пока и сидят попрятавшись. Пару секунд подумав, решил, что пока обойдемся - мне чего-то не хочется, а остальные и тем более. Дедушке виднее, кто хочет какать, а кто - нет. Приготовились, разделись, отдали пришедшим с прачечной нашу драную, пропахшую порохом, потом и кровищей, а у тех, кто в зачистке по подвалам лазал, еще и всякими маринадами и чорт знает еще чем, форму в узлах, да для начала и треснули по кружечке. Эх, понеслась!