Легион Фалькенберга

Я посмотрел на часы. Мы уже два часа в полете.

— Сержант Ардвайн.

— Сэр?

— Прикажите переодеться в боевое снаряжение и надеть бронежилеты. После переодевания всем проверить оружие.

«Переодеться перед смертью, — подумал я, — но вслух этого не сказал. Это старая шутка. Но мне она никогда не казалась забавной. Интересно, кто первым ее придумал? Вероятно, какой-нибудь солдат под стенами Трои.

Хартц уже достал мое обмундирование из ранца. Он помог мне сбросить рабочий комбинезон и втиснуться в синтекожаную рубашку и брюки. Платформа покачивалась: это солдаты пытались переодеваться не вставая. Сделать это было трудно, потому что мы лежали на ранцах с одеждой и другом снаряжении. Солдаты с проклятиями отыскивали свои ранцы и оружие.

— Убери свою хренову ногу с моего глаза!

— Заткнись, Трегер.

В угловатых кожаных костюмах и броне они выглядели грозными, что соответствовало истине. Теперь солдаты сидели тихо. Даже старики не шутили. В боевом снаряжении есть нечто такое, что делает все окружающее очень реальным. Само по себе это снаряжение дает нам преимущество перед всеми, с кем мы столкнемся. Но оно дает и ощущение безопасности, а это может быть опасным. Немурлон остановит большинство осколков и даже пистолетные пули, но пулю из высокоскоростного ружья он не остановит.

— Как дела внизу? — голос Луиса в наушниках заставил меня вздрогнуть.

— Мы в броне, — ответил я. — Ты по-прежнему считаешь, что знаешь, куда мы движемся?

— Нет, не знаю. Но компьютер знает. Пять минут назад провели проверку радаром. Видели раздваивающийся ручей, который отмечен на карте. Мы точно на месте.

— Каково расчетное время прибытия? — спросил я.

— Примерно через двадцать минут. Ветер попутный и устойчивый, но не слишком сильный. Все очень просто.

— Запасы горючего? — спросил я.

— Мы по колено в запасных канистрах. Запасы не слишком большие, но достаточные. Не волнуйся.

— Хорошо.

— Знаешь, — сказал Луис, — я никогда не летал в вертолете с такой штукой, висящей под ним.

— Ты еще мне говоришь!

— Ничего особенного. Машина ведет себя немного странно, но я уже привык.

— Да уж привыкни.

— Предоставь это нам. Конец связи.

Следующие двадцать минут показались неделей. Теперь я знаю способ растянуть время: сидеть на открытой платформе в тридцати трех сотнях метров над землей, смотреть на ночное небо и ждать, пока поведешь отряд в твою первую боевую операцию. Я пытался придумать что-нибудь подбадривающее, но ничего не приходило в голову, и я решил молчать. Чем больше буду говорить, тем вероятнее в голосе проявится напряженность.

— Ваша работа — выглядеть уверенным, — сказал мне Фалькенберг. Я надеялся, что хорошо выполняю ее.

— Отлично, можешь бросить первый взгляд вниз, — сказал Луис.

— Понял. — Я взял у Хартца свой ночной бинокль. Он лучше нашего обычного оборудования, десятисантиметровый с усилением яркости бинокль «Лейка», который я купил, окончив Академию. Так поступали многие офицеры, потому что «Лейка» делает выпускникам специальное предложение. Я прикрепил бинокль к шлему и осмотрел местность. Посадочная площадка находилась на вершине холма, в самом высоком месте хребта, идущего от реки. Настроив бинокль на полную мощность, я внимательно осмотрел местность.

Она выглядела пустынной. Повсюду кустарник. Не похоже, чтобы здесь кто-нибудь бывал.

— Мне нравится, — сказал я Луису. — А ты что скажешь?

— Ничего на инфракрасном, ничего на низкочастотном экранах, — ответил он. — Ничего, кроме немногих животных и нескольких птиц на ветках. Мне тоже нравится. Если там животные и птицы, значит, вероятно, нет людей.

— Да…

— Ну, хорошо, это пассивные сенсоры. Просмотреть на диапазоне К?

Я задумался. Если там внизу кто-то есть и этот теоретический кто-то располагает радарным приемником, вертолет сразу себя выдаст. Но, может, это и к лучшему.

— Давай, — сказал я.

— Принято, — ответил Луис. Какое-то время он молчал. — Хэл, я ничего не обнаружил. Если там внизу кто-то есть, он хорошо замаскировался и поджидает нас.

— Давай садиться, — сказал я.

И подумал: «Ну, теперь решено».

IX

— Со всех направлений! — выкрикнул Ардвайн. — Закрепляйте стойки! Первый взвод охраняет периметр! Двигайтесь, черт побери!

Солдаты посыпались с платформы. У некоторых в руках были стойки — большие алюминиевые стержни с винтовой нарезкой, которые они вворачивали в землю. Другие привязывали платформу к этим стойкам. Первый взвод в составе двух манипул разошелся веером, держа ружья наготове.

Ветер несильный, но у наполненного газом мешка большая площадь поверхности, и это меня беспокоило. Я слез с платформы и обошел вокруг. Похоже, стойки не испытывают чрезмерного напряжения. На холме темно и тихо. Мы сели прямо на низкие кусты с крепкими ветками. Листья, когда их раздавишь, кажутся маслянистыми. Я прислушался, потом включил на полную мощность усилитель звуков. По-прежнему ничего, даже птиц нет. Ничего, кроме движений моих солдат. Я переключился на общую командную частоту.

— Всем замереть.

Шум прекратился. Наступила тишина, слышался только негромкий звук вращения лопастей вертолета и еще более слабый звук второго вертолета где-то вверху.

— Продолжайте, — приказал я.

Ко мне подошел Ардвайн.

— Здесь никого, сэр. Местность безопасная.

— Спасибо. — Я настроился на волну вертолета. — Можете отделиться и привести второй вертолет.

— Есть, сэр, — ответил Луис.

Мы начали сгружать оборудование с платформы. Немного погодя показался второй вертолет. Мы его не видели, видели только огромный газовый мешок со свисающей с него платформой. «Небесный якорь» опустился на кусты, и солдаты принялись забивать стойки. Центурион Либерман наблюдал за их работой, пока не удостоверился, что платформа прочно привязана, после чего подбежал ко мне.

— Все в порядке? — спросил я.

— Да, сэр. — Тон его свидетельствовал, что ему очень хотелось сказать «конечно».

— Пусть разберут вооружение. Мы выступаем.

— Есть, сэр. Но я все же думаю, что лучше бы Ардвайну остаться здесь.

— Нет. Хочу, чтобы на всякий случай здесь оставался опытный человек. Если мы не пошлем за тяжелым оборудованием или со мной что-нибудь случится, свяжитесь с Фалькенбергом и попросите указаний.

— Есть, сэр. — Ему это не нравилось. Он хотел идти с нами. Кстати, я тоже хотел этого, но мне нужно было оставить кого-то у «небесных якорей» и вертолетов. Если ветер усилится и стойки не выдержат, платформы может унести и мы останемся без ранцев и припасов. Возможны любые неожиданности, и я хотел, чтобы здесь оставался надежный человек, на которого можно рассчитывать.

— Мы готовы, сэр, — сказал Ардвайн.

— Хорошо. Выступаем. — Я переключился на частоту вертолета. — Луис, мы выступаем.

— Я буду готов, — ответил Боннимен.

— Спасибо. Конец связи. — Я перешел в голову колонны. Ардвайн уже был там. — Пошли, — сказал я.

— Сэр. Вопрос, сэр, — произнес Ардвайн.

— Да?

— Ребята предпочли бы прихватить ранцы, сэр. Не хотят оставлять здесь свое добро.

— Сержант, нам предстоит меньше чем за три часа пройти восемь километров. С ранцами это невозможно.

— Да, сэр. Можно взять хотя бы плащи? Без них становится холодно…

— Сержант Ардвайн, мы оставляем здесь центуриона Либермана и четыре манипулы. Что может случиться с вашим добром? Начинайте движение.

— Сэр. Ну ладно, ублюдки, вперед!

Послышалось ворчание солдат. «Это безумие, — подумал я. — Хотят нести ранцы».

Кустарник рос густо, и вначале мы почти не двигались вперед. Потом разведчики отыскали русло пересохшего ручья, и мы пошли по нему. Русло было забито камнями размером со стол, и мы перепрыгивали с одного камня на другой, постепенно спускаясь по склону холма. Было совершенно темно, и камни едва виднелись как темные тени. Так ничего не получится. Я начал приходить в ужас.