Оружие бога (СИ)

Когда проснулся, за окнами начало светать. Я пошевелился и этим разбудил Леру.

— Поднимай брата, — сказал я ей, — а я умоюсь и пойду седлать лошадей. Нужно побыстрее отсюда убраться. Поедим в дороге.

Мы взяли с собой только одну заводную лошадь, на которую погрузили все сумки. Оставленные кони были степными, и ничем не могли нас выдать торийцам. Пусть думают, что княжича и солдат убили кочевники, и гадают о том, куда они подевались и почему все бросили в деревне.

После дождя в лесу было сыро и прохладно. По солнцу определили направление и ехали, пока оно не оказалось над головой. К этому времени стало жарко, а от сырости не осталось и следа.

— Привал, — сказал я, спрыгнув с лошади. — Пока нельзя ориентироваться по солнцу, будем отдыхать. Не знаю, как вы, а я здесь заблужусь. Я рассчитывал на Марха, а сам не знаю леса.

— Я в лесу никогда не был, — тоже спешившись, отозвался Раш. — Для меня он одинаковый во всех направлениях. Давайте стреножим лошадей и пусть объедают кусты.

Мы доели уже начавшее кислить жареное мясо, и легли отдыхать на одеяла.

— Хотел кое–что предложить, — сказал брат Леры. — Наверное, тебе не нужно называться купцом. Такой караван, как наш, привлечет внимание. Непонятно, для чего ты едешь в Зарбу, если потерял людей и товары. Купцы не ездят в нее с пустыми руками, значит, у тебя с собой что–то ценное. Наемников больше нет, а нас только трое, поэтому найдутся желающие это проверить. Лучше говорить, что мы переселенцы.

— Ты много видел переселенцев из загров? — спросил я. — Думаешь, в это поверят?

— Я не видел ни одного, — ответил он. — Ну и что? В Торе могут удивиться, а в Зарбе таких хватает. Купцы рассказывали, что в столице много торговцев этого народа.

— А мне Сар говорил, что с Зарбой не торгуют, — удивился я. — Сказал, что в ней могут быть только беглецы.

— Может, не знал? Не могут не торговать два соседних королевства, тем более такие большие, как Зарба и Заградор.

— Один из наемников говорил, что загры покупают в Зарбе рабов, — вспомнила Лера. — В самом королевстве их почти не используют, но продают пленников или тех, кто попал в рабство из–за долгов. Он еще сказал, что в столице можно встретить не только купцов из загров, но и дворян, которые в ней развлекаются.

— О чем я и говорю, — добавил Раш. — Кто будет цепляться к трем переселенцам? В Зарбе таких много. С деньгами нетрудно устроиться, а свой товар продашь как–нибудь потом. Ты действительно хочешь взять в жены сестру или ваши развлечения только на время?

— Мог бы не спрашивать, — ответил я. — Я не скрываю свою любовь, так что ее можно увидеть даже одним глазом.

— Я не к тому спросил, — ухмыльнулся он. — Меня не прогоните?

— Мой дом — твой дом, — сказал я фразу, которой в Дерме предлагали дружбу. — Ты мне нравишься, да еще породнимся — как такого выгонять?

— Это хорошо, — одобрил Раш. — Дам еще один совет, как будущий родственник. Когда приедем в столицу Торы, не пожалей денег на мага и получи от него знание языка Зарбы. Если расщедришься, можешь заплатить и за нас.

— А разве там есть морши? — удивился я.

— Если верить купцам, их там хватает, — ответил он. — Вот в Зарбу зеленые почему–то не едут. Приходится их дворянам за услугами ехать в Тору.

— Даже не знаю… — задумался я. — Жалко не денег, которых у меня много, а обращения к магу. Я уже использовал одно, когда вселялся в это тело. Но для загра такое вселение не считается обращением, потому что они это делают много раз. А как будут считать для меня?

— А тебе не все равно? — сказал Раш. — Если осядешь в Зарбе, вряд ли встретишься хоть с одним из магов. Или ты хочешь бессмертия? Так для этого, если будет много денег, нетрудно съездить в Тору, а одно обращение у тебя останется. Я думаю, что даже два, потому что их считают для тела. Спросишь, когда придем к магу.

— Ладно, — согласился я, — заплачу за всех. Ты прав: без знания языка будет трудно, а когда еще мы его выучим! Заодно можно будет спросить о судьбе Сара. Раш, вы вели кочевую жизнь, но совсем непохожи на дикарей. Я хотел расспросить Леру, но все время что–нибудь мешало. Может, расскажешь ты?

— Когда любишь, не до разговоров, — ухмыльнулся он. — Хочешь узнать о нашей жизни? Могу рассказать, никаких секретов в ней нет. Мы не все время кочевали, каждый год подолгу жили в Орде. Там я выучил язык Торы. Сестра его тоже знает, но хуже. Ее редко выпускали из дома, а я в нем только ночевал. Мать у нас была простой и мало отличалась от женщин кочевников, а вот отец очень много знал и, когда не было караванов, часто вбивал в мою голову часть своих знаний. С Лерой он не занимался, но и не прогонял. Если было интересно, поэтому слушала вместе со мной.

— А как вы попали в степь?

— Я этим никогда не интересовался, а родители не любили говорить о прошлой жизни. Отец в молодости был дружинником у кого–то из князей, а потом почему то бросил службу и подался в наемники. Основным занятием была охрана идущих в Зарбу караванов. Наверное, тогда он изучил маршруты. Это все, что я знаю. Родители с нами не откровенничали, а мы, получив по шее за любопытство, больше не лезли с расспросами. Вроде бы у отца была дружба с кем–то из кочевников.

— Раз вы мои родственники, должны помочь, — встав с одеяла, сказал я. — Всякое может случиться, а если мы лишимся сумок, потеряем товар. Поэтому я сейчас его разделю и отдам вам на сохранение.

— В нем жемчуг? — спросила Лера, показав на ларец, который я достал из сумки.

— Жемчуг, — подтвердил я. — Смотри.

— Какая прелесть! — воскликнула девушка. — У матери была серьга с жемчужиной, но совсем небольшой и тусклой, а эти такие крупные и все блестят!

— Возьми перевязку и режь ее на мелкие кусочки, — сказал я, вытряхивая в сумку серебро из двух кошелей. — Будем перекладывать жемчужины обрезками. Такое нельзя носить на поясе, поэтому повесите на грудь. Все, что останется, я возьму себе, а ларец выбросим.

— Откуда вы его столько взяли? — поразился Раш. — И почему ты это богатство везешь без охраны? Твоих наемников я охраной не считаю.

— Спросишь у моего отца, если когда–нибудь попадешь в Дерм, — ответил я. — Мне нужно будет отправить ему часть золота, но и того, что оставим себе, хватит на всю жизнь, если им не сорить.

Чтобы полностью очистить ларец от жемчуга, пришлось освободить от серебра еще один кошель. Его я повесил на шею вдобавок к тому, который уже там висел. Не слишком удобно, но теперь можно не бояться потери сумок. Два кошеля с золотом тоже из них достал и повесил на пояс, а все серебро переложил из двух сумок в одну. В нее же сложил самые необходимые вещи. Глядя на меня, Раш тоже принес свои сумки и стал в них что–то перекладывать.

— Все ценности в этой, — показал он самую невзрачную на вид. — Если со мной что–нибудь случиться, постарайся ее забрать. Только сначала хватай сестру, а уже потом — сумку.

Когда закончили с вещами, по солнцу уже можно было определить направление, поэтому закончили с отдыхом, распутали лошадей и поспешили выехать. Лес оставался густым до остановки на ночлег. Отдельные места, в которых было особенно много кустов, приходилось объезжать. Воду в тот день так и не нашли, и вечером лошади выпили всю, какая была в бурдюке. Дежурств не устраивали и хорошо выспались. Перед сном Раш сказал, что надолго отойдет, и ушел, дав нам возможность насладиться друг другом.

На следующий день, еще до остановки на обед, лес начал меняться. Стали встречались очень высокие деревья, которых становилось все больше, а подлесок мельчал, пока не исчез совсем.

— А ты мне не верил! — сказала Лера, когда к вечеру кроны деревьев полностью закрыли небо. — Посмотри, какие сосны!

— Никогда таких не видел, — согласился я. — Настоящие великаны. Только меня сейчас интересуют не деревья, а вода. В столицу сегодня не попадем, а лошадей нужно чем–то поить.

— Может, будем ехать до темноты? — предложил Раш. — В таком лесу можно устраивать скачки, а направление нетрудно выдержать по деревьям. Их здесь далеко видно.