Вселенная файа. Трилогия

Насытившись, Вэру начал рассказывать подруге обо всём, что случилось за бесконечно долгий год их разлуки. Иногда его историю дополнял и пояснял Айэт, иногда - Ювана. Хьютай слушала молча, с печальными глазами. Ей рассказать было нечего, - шесть месяцев на борту Астрофайры сейчас казались ей сном. На миг ей показалось, что всё это, - тоже сон, и она сидит в подземелье Цитадели, слушая самые первые из странных и пугающих рассказов Анмая. Тот говорил несколько часов. Его живо блестевшие глаза то встречались с глазами Хьютай, то устремлялись на медлительное мерцание Сверх-Эвергета. Дойдя до своего слияния с всесильной машиной, он сбился, и замолчал.

- Боюсь, это сложно передать словами, невозможно даже описать. Невозможно понять ощущения, порожденные разумом, в миллион раз более мощным. Я сам почти этого не помню. Но...

Он помолчал, задумчиво глядя вверх.

- Я обращался к памяти машины... ненадолго. Но в те короткие мгновения я понял, что как бы ни были велики Мэйат, строители Линзы, они не имели ничего общего с человеком, файа, или любыми известными нам разумными существами. Они... верили, что жизнь после смерти существует, но на той её стороне нет ничего, что придумали слабые люди - ни рая, ни ада, ни Бога. Только бессмертные души... но их бессмертие фальшиво. Там царят законы джунглей, и сильный поедает слабейшего, делая его разум своей частью. Единственное спасение от этой второй смерти, - вернуться сюда, в наш мир... или начать пожирать самому и стать... Зверем. Это не просто фантазии. Такой была открытая им Реальность...

Изначально Мэйат не были такими, но их путь увел их и от привычного нам облика, и от понимания. Они просто бросили Линзу, свои миры, свою Вселенную, словно не нужные выросшему ребенку игрушки, и ушли в иные, не представимые нам формы бытия. Это была одна из величайших цивилизаций Вселенной. Но не единственная в своем роде, - и Линза тоже не единственная. Таких сооружений много, и многие из них очень стары. Некоторые из них могут поместиться внутри Линзы и вращаться вместе с её планетами, но другие намного больше её. Самое крупное, - диск диаметром в восемьдесят световых лет, поглотивший массу целой галактики. Не знаю, существует ли он сейчас, но построившие всё это, - он повел рукой, - не погибли, не вымерли, а ушли дальше...

Но что должно стать следующей ступенью на этой бесконечной лестнице? Ведь Линза для них была просто городом, местом для жизни... как дом. Кажется, так. Но большинство не-планет предназначены совсем для другого. Иногда это тоже жилые миры, невообразимые города в космической пустоте. Иногда - заводы и верфи, наподобие Верфей Файау. Есть не-планеты, где изучается эволюция, развитие, вообще процессы, идущие в других физических условиях. Например, с другим зарядом электрона, с другой скоростью света, с другими физическими постоянными. Это очень интересно, но чудовищно. Здесь жизнь породила немало чудовищных форм, но там... - он помолчал. - Впрочем, здесь тоже есть всякое. Например, существа, не развившиеся здесь, а завезенные Мэйат с великих и древних планет... существа, способные расти даже после своей смерти. Помните, мы долго летели над лесами, где не было ничего разумного, кроме тех животных-цветов, диаметром в полвэйда? Это триниции, особый тип животных-хищников. Они подманивают свои жертвы, выпуская в воздух наркотический газ, светом, звуком, даже... даже телепатически. Хотя мышление, - скорее биохимический процесс, чем электрофизический, они могут влиять на него, используя вирус связи Мэйат, - и как средство управления, и по прямому назначению, для себя. К счастью, чем выше интеллект жертвы, - тем хуже она поддается воздействию. Но и сами триниции разумны. Их когда-то держали в особом резервате, но они вырвались на свободу, - и теперь на миллиардах квадратных миль не осталось ничего разумного, кроме них. Но в других не-планетах...

Есть одна, в общем похожая на эту. Вся её поверхность, - океан глубиной в тысячи миль. Его воды настолько пропитаны жизнью, что похожи на бульон. Это мир беспрерывного взаимного пожирания, мир чудовищных паразитов, - там их несколько порядков, одни паразитируют на других... Там есть и разум, хотя там он может лишь страдать... И жизнь бывает разной, - вы видели здесь разумные машины, образующие свою технобиоту. В других не-планетах тоже есть такие. Когда Мэйат ушли, они бросили свои творения на произвол судьбы. Те продолжали развиваться во мраке чудовищных конструкций, погруженных в тишину и холод, - миллиард лет, без контроля и цели. Некоторые из этих творений были живыми, некоторые - нет. Впрочем, это неверно. Жизнь - всегда жизнь, независимо от материала. Но есть и такие, неживые, которые развились в условиях, смертельных для любого живого существа. И в одном из их миров родилось то, что однажды принесет смерть Вселенной...

Он замолчал, наблюдая за реакцией слушателей. Они не казались испуганными, скорее любопытными, - словно дети, которым рассказывают страшную историю. Но сам Вэру боялся совершенно иного. Он знал, что Файау никогда не оставит его в покое, - их судьбы сплелись слишком крепко. Он отбросил эти мысли и встряхнул волосами.

- Это Последняя Форма, гхатра. Она возникла очень далеко отсюда, в одной из не-планет. Никто, правда, не знает, откуда она взялась на самом деле, - это было очень давно, ещё до Мэйат, во времена Первых, Тэйариин. Гхатра - не хищник. Она - абсолютный автотроф. Она аннигилирует материю, - в любом виде, - и так получает энергию для размножения. Побочный продукт её жизнедеятельности, - смертельное гамма-излучение.

- Но разве это возможно? - удивилась Хьютай. - Ведь для аннигиляции вещества нужна сингулярность или магнитные монополи. Или... Эвергет.

- Гхатра умеет управлять квантовыми процессами. Ты знаешь, что такое туннелирование? С помощью квантового туннелирования протон может превратиться в позитрон и два мезона, которые тут же распадутся. Достаточно составляющим его кваркам сблизиться на критическое расстояние... В естественных условиях такой процесс почти невероятен. Но гхатра подчинила себе вероятности. И это случилось давно... семь миллиардов лет назад. Чем она стала сейчас, - я не знаю. Файау уже сражалась с ней во время Дикой Охоты, но победу одержала не она.

- Скорость ядерных превращений настолько выше скорости биохимических реакций, - возразила Хьютай, - что эволюция гхатры должна быть молниеносной. Сейчас она должна обитать уже повсюду. А я, знаешь, не замечаю тут ничего особенно жуткого.

- Вселенная безжалостна к жизни. К любой жизни. Даже к такой. И у гхатры есть враги, способные остановить её. Но не уничтожить. Они приходят и уходят... а гхатра остается. Сейчас у неё почти не осталось противников. И даже это, - он показал на Сверх-Эвергет, - лишь пища для Последней Формы. Мы все - уже пройденный этап. По сравнению с её возможностями наши - практически ничто. И чем бы мы ни стали, чем бы ни стала Файау, - она будет лишь второй... в самом лучшем случае.

Стало очень тихо.

- Признаюсь, мне страшно, - сказал Айэт. - Так страшно мне было лишь раз, ещё в детстве, когда я впервые увидел Зеркало Тени.

- Неужели это правда? - спросила Ювана через минуту.

- Увы да.

- И Файау ничего не знает об гхатре?

- Файа - нет. А машины... Они заселили многие не-планеты, оставшиеся от Мэйат и иных, ещё более древних сверхрас. Сейчас они уже больше их наследники, чем наши. Произошел синтез... но мы не в силах такое представить. Мы пока - всего лишь живые, хрупкие существа, и должны думать лишь над тем, что нам по силам.

- А что нам по силам? - спокойно спросил Айэт.

- О, очень многое. Мы можем восстановить Линзу, сделать её даже лучше, чем при Мэйат. А вот что делать с её жителями? С файа? Их нужно исцелить, вернуть им знания, вновь сделать теми, кем они были когда-то. Это очень трудно, но... более возвышенно? Не знаю. После того, что я узнал о Последней Форме, я решил, что все мы должны... объединиться. Это - единственное, что нам остается.