Боевые роботы Пустоши

но мне он нравится. Самим своим существованием любое создание, разумное и неразумное, вносит в этот мир свой личный вклад, обогащает его. Но Дьюсид я этого говорить не стал. Не хотел лишнего спора. Вместо этого поинтересовался:

— А в какого Бога веришь ты?

— Типичное заблуждение. Религиозных течений много, но Бог только один.

— Один?

— Да. Ладно, я чертовски устала и хотела бы немного вздремнуть. Распорядись, чтобы твой кибер засыпал яму.

Мы забрались в глайдер и полетели обратно. Я снова обратил внимание, что машина слушается ее идеально, чутко реагируя на малейшие движения руки на джойстике. Наверное, ей любая техника подчиняется беспрекословно. Чертова Специализация. Неужели мне предстоит то же самое? Не хотелось и думать.

— Помнишь… На Сокте ты сказала, что вступилась за меня потому, что я взрослый. Что ты имела в виду?

— Странно, что ты этого не понял. Как взрослый ты для общества гораздо ценнее ребенка. Ведь общество уже затратило на тебя массу средств и времени, чтобы сделать тебя полезным себе — воспитание, образование и прочая необходимая рутина. К тому же взрослый способен позаботиться о выживании рода, продолжить род и восполнить нехватку в детях, но никак не наоборот. Дети — всего лишь матрица для приложения труда. Сырой материал. Можно привести сравнение с флэш-кристаллом — сам по себе он не столь ценен, как информация, которая может на нем содержаться, а ее стоимость может быть в сотни и тысячи раз выше, чем у носителя. Честно говоря, меня удивляет, что приходится объяснять тебе столь прописные истины. Прописные? Лично меня неприятно покоробили подобные рассуждения.

— Хочешь сказать, что в критической ситуации ты позаботишься в первую очередь о себе, а не о своем, предположим, гипотетическом ребенке? — недоверчиво уточнил я.

Вопрос был, конечно, провокационный, притянутый за уши, но Дыосид он ничуть не смутил.

— Именно. Это наиболее рациональный подход к жизни. Я позабочусь о себе, чтобы у меня сохранилась возможность позаботиться о ком-то еще.

— Скорее, это наиболее циничный подход к жизни из тех, с которыми мне доводилось сталкиваться. — Я поневоле повысил голос, так рассердила меня бездушность ее утверждений. Неужели она такая во всем? И убить человека для нее — раз плюнуть? Но как же тогда ее заверения в том, что она никогда не горела желанием участвовать в грабеже и насилии? И этот ритуал, который она провела возле могилы, отдав дань почтения врагу? Или он не был для нее врагом? Наверное, я чего-то не понимаю. Что-то путаю. В башке сплошной сумбур после этих похорон. Вид мертвого человека подействовал на меня сильнее, чем я ожидал. До этого момента я никогда не сталкивался с мертвецами.

— Давай рассмотрим простенькую абстрактную задачку, — отстранение продолжала Дыосид, думая о чем-то ином. — Есть колония из двух десятков малолетних детей и одного взрослого-воспитателя в пустынном месте вдали от всякой цивилизации. Никаких средств связи с внешним миром. Детям всего по пять-шесть лет. Случился