Ведьмино отродье

Вот лучшие - это ого! Вот это да! Вот где действительно судьба! Мать намекала на нее, но впрямую так и не сказала - но все равно как она тогда говорила, так теперь и сбылось! Нет, еще не совсем. Но почти! Лягаш сказал, все будет хорошо, все - обязательно, он это ясно видит. Р-ра! Р-ра-ра-ра! И Рыжий изнывал от нетерпения. В Дымск! В Дымск! Скорей! И потому когда утром четвертого дня на правом на высоком берегу реки показался уже не какой-нибудь нищий поселок, а самый настоящий зажиточный город, Рыжий сразу вскочил...

- Ар-р! Сядь! - строго сказал Лягаш. - Это еще не Дымск.

- А что?!

- А это еще только Глухов. Но это уже тоже город. Правда, малый.

Рыжий вздохнул и сел. А Лягаш продолжал:

- У Дымска стены деревянные, а здесь даже не стены, а кучи земли. Называется вал. Вал, правда, глиняный. По осени, в дожди, он так раскисает, что потом уже не только чужим, но никому через него не пройти. Да и зачем туда ходить? Дома там - тьфу! А что дымы!..

Лягаш насмешливо присвистнул, замолчал. Опять взялись грести. Гребли, гребли. Подплыли ближе. Лягаш опять заговорил:

- Глухов пройдем, и там будет река. Вот по той реке мы уже и выйдем к Дымску. Так что три дня еще идти, но уже по реке. Да, там река! - и Лягаш, облизнувшись, опять повторил: - Да, р-река!

- А это тогда что? - спросил Рыжий.

- А это еще просто речка. Речка Дикунья, так она называется. А вот река - это Голуба. Она раз в пять пошире будет. А рыбы там! Вот так вот лапой зачерпнул - и которую сразу за жабры. И рыбы - вот такие! Рыбины! А здесь чего? Здесь не рыба, а дрянь, мелюзга. Греби давай!

Гребли. И Глухов быстро приближался. А когда до него оставалось уже шагов пятьсот, не больше, они, так повелел Лягаш, пристали к берегу и затащили лодку в ближайшие кусты.

- Жди меня здесь, - сказал Лягаш. - Я к вечеру вернусь. И никуда не отходи, и вообще лишний раз не высовывайся. А если что, так молчи, ни с кем и ни о чем не разговаривай. А если станут приставать, в свару не лезь, скажи, что ты при мне, при Лягаше, значит. Еще скажи, что я везу тебя к нему.

- К кому?

- К нему, и все. Не волнуйся, поймут. Все. Ухожу. Ждать!

- Жду.

Лягаш ушел. Рыжий остался при лодке один. День тогда выдался погожий, теплый. Рыжий лежал в тени, смотрел на небо, думал. К его кустам никто не подходил. И вообще, на берегу за целый день никого тогда не было. И лодок на реке почти что не было. Только два раза проплывали рыбаки, тянули сеть, молчали. Потом еще какой-то лысолобый старик вез на широкой, наверное, специальной для этого, лодке дрова. Старик неторопливо греб, плыл по течению, насвистывал. Дрова были дрянные, тощие. И то: лес на Равнине - это разве Лес? Так, только смех один. А вспомни, Рыжий, в Выселках...

Нет, не хотелось вспоминать! И он не вспоминал о Выселках, а вспоминал только о том, что он успел узнать о Дымске, то есть какие там дома и какие обычаи, какая там кому кормежка, и кто такие лучшие, и как его отец с ними служил, и как - тут Рыжий аж зажмурился