Ведьмино отродье

: мир, в котором мы живем, очень велик. Но что в этом плохого? И что плохого в том, что твоя разлюбезная Луна светит везде, то есть не только над Лесом, но и над Равниной? И вообще над всей Землей, которая, кстати, неизмеримо больше и Леса и Равнины вместе взятых. И разве это унизительно - быть южаком? Вот твой отец... Да, твой родной отец! Ты слышишь меня, Рыжий?

Рыжий лежал, уткнувшись головою в лапы. Лягаш молчал, не торопил его с ответом. Дул слабый южный ветер. Чадил костер... Вдруг Рыжий сел, спросил:

- А мой отец... ты разве знал его?

Вместо того чтобы сразу ответить, Лягаш взял прут и стал шевелить им уголья в костре. Огонь, набравшись сил, взметнулся выше. Только тогда Лягаш отбросил прут и, посмотрев на Рыжего, сказал:

- А вот тебе еще одна история. Про Зоркого, про моего приятеля. Он жил... примерно там же, где и я. Но только я жил на Бугре, а он жил возле заставы. Мать его, Старая Гры, варила травы, знала заклинания. И то ли из-за этих самых трав, а то ли просто так, уж таким он уродился, не знаю, но уже к трем годам Зоркий был в такой силе, что мог запросто свалить любого. И сразу слава про него пошла. Может быть, это и не самая почетная слава, но все-таки пошла! А что еще?! Все хорошо! Князь как узнал про Зоркого, про его подвиги да молодечество, так сразу пригласил его к себе в дружину. И там, у князя, мы с ним и встретились. И вскоре подружились. Служили, воевали. Воевать - это, значит, ходить в набег. А князь - это у нас как у вас вожак. Нет, не совсем так. Князь - это вожак над вожаками. На Равнине много вожаков, еще больше, чем в Лесу, а наш князь всеми ими заправляет. Кто из вожаков ему перечит, с тем он сразу воюет. То есть отправляет на него в набег своих дружинников, по-вашему - догонщиков. Такой набег мы называем походом. А бывают походы и в Лес. И вот мы, я и Зоркий, и вся остальная наша дружина, воевали, ходили в походы. И как-то раз, после одного такого похода, когда мы уходили из Леса... Да, из Лесу, конечно, из вашего. Так вот тогда он мне вдруг и сказал: "А я останусь здесь". "Как? - удивился я. - Зачем?". - "Так, - сказал он. - Я так хочу. Построю здесь себе логово, женюсь, приму Лесной Закон. Ведь я похож на рыка, правда?". - "Ар-р! - сказал я. - Ходить на четырех, как свин, и жить в норе, как крот. Да ты в своем уме?". - "В своем, - ответил он. - Ум в голове, а не в стопах, и потому на двух ли я хожу, на четырех ли, уму это без разницы. Ведь ему главное, куда я на этих двух или на четырех собрался. И, может быть, ему еще главней, не куда, а к кому!". А я спросил: "А у тебя уже есть, к кому?". - "Да, - сказал он. - Уже есть. Я ей помог бежать из-под облавы". - "Где это было? - спросил я. - Как? И когда?" А он в ответ на это только засмеялся и головою замотал - мол, ни за что не скажу! Я тогда тоже засмеялся. Ведь тогда я подумал, что он шутит, ведь все это было сказано мне на пиру. Пир - это... Ну, ты знаешь, что такое пир. Пир, он везде одинаковый пир. А вот после пира... Да, сразу, той же самой ночью,