Буч Скиннер. Каламити. Новый Техас (СИ)

- Хорошо тебе, - Хоуп сдвинул шляпу на затылок, вытирая лицо рукавом рубахи. - Сидишь себе на самом солнцепеке и в ус не дуешь. Гляди, как весь прокоптился!

Лицо шерифа, туго обтянутое коричневой кожей, походило на дикарскую маску, украшающую витрину скобяной лавки.

- Хочешь поменяться местами?

Хоуп хмыкнул.

- Спасибо, я лучше в тенечке посижу, - взмахнув рукой, он отогнал назойливую муху. Муха сделала круг и вернулась на шерифов нос.

Скиннер поморщился.

- Сколько на солнце не жарься, а от запаха мертвечины все равно не избавишься.

Хрустнув коленями, Хоуп присел на корточки, прячась в куцей тени отбрасываемой дощатой балюстрадой.

- Да ладно тебе, босс. Что бы мы без тебя делали?

Качалка жалобно скрипнула.

- То же, что и раньше?

Хоуп цыкнул зубом.

- Ты вот лучше вспомни, кем ты был до Кривого ущелья. Вспомнил? Это мы тебя выбрали. Теперь ты в ответе за нас всех.

Скрип, скрежет.

Облачко пыли появилось на западе и медленно поползло к Каламити. Несколько верховых, пятьдесят мексиканцев в запыленных сине-белых мундирах, пушка и священник верхом на муле. Все, как и было обещано.

- Я же говорил, что они будут засветло, - шериф не спеша натянул сапоги, надел чистую рубашку. Хоуп протянул ремень с револьверами, и болтающимся в волосяной петле томагавком.

- Как я выгляжу?

Шериф выпрямился, одергивая тугие манжеты. Рубашка на нем была совсем новая, с жестким накрахмаленным воротничком и блестящими костяными пуговицами. Рядом с залатанной, и насквозь пропотевшей рубахой Хоупа она выглядела особенно торжественно.

Хоуп показал оттопыренный большой палец.

- Хоть сейчас в гроб клади.

Шериф фыркнул.

- Ага, очень смешно.

Надвинув на глаза шляпу, он сбежал вниз по скрипучей лестнице, переступил лежащую на пороге собаку и вышел на улицу. Отсюда до окраины всего-то пара шагов.

Не торопясь, шериф прошел мимо скобяной лавки, мимо колодца, окруженного деревянными лоханями, пересек небольшую площадь и на минуту остановился в тени церквушки.

- Заприте дверь на засов, падре. Гости уже совсем близко.

Падре Пэйн стоял на пороге, прислонившись костлявым плечом к дверному косяку. Пустой рукав куртки заправлен в карман, в зубах дымится самокрутка.

- Ерунда, шериф, когда это мы боялись мексов?

Скиннер усмехнулся, заткнул большие пальцы рук за потертый кожаный пояс, и окинул взглядом свои владения. Две дюжины домов соединенных деревянными тротуарами, крохотный салун, церквушка, скобяная лавка старика Бакли и колодец. Последний источник воды на границе с индейскими территориями. Дальше только сотни миль песка и слепящих глаза солончаков.

Пустынный ветер хлопнул приоткрытыми ставнями, засвистел, пролетел меж домов, закручивая ржавую пыль в маленькие смерчи.

Мэр Макрей осторожно высунулся из окна первого этажа.

- Ты не дури, Буч. Сделай все по уму. Какая нам разница Мексика или Новый Техас? Главное, чтобы нас никто не трогал! Понимаешь?

Шериф даже не посмотрел на мэра.

- Понимаю.

Мэр продолжал говорить, однако Скиннер уже шагал дальше. Мимо проплыл дощатый забор, с приколоченными к нему человеческими черепами. Черепа глядели на Скиннера черными глазницами. Беззубые рты разинуты, шляпки ржавых гвоздей торчат наружу.

Сняв с головы шляпу, Шериф замер, глядя на ряд могил с одинаковыми крестами. Пятнадцать крестов - пятнадцать детей, привезенных им из Кривого ущелья. Загорелые пальцы невольно впились в сухие доски. Скиннер не мог отвести взгляда от последних двух могил. Краска еще не успела облупиться, на каждом холмике букетик полевых цветов.

- Я вас не брошу, - Скинер покачал головой. - Ни за что на свете.

Обогнув кладбище, он на мгновение задержался у одинокой опрятной могилки притулившейся прямо за оградой. Приподняв шляпу, он улыбнулся, будто здороваясь с прохожим.

- Анна. Хорошего тебе дня.

Солдаты с ружьями наизготовку выстроились в шеренгу на самом солнцепеке.

- Хороши, - Скиннер остановился от них в полусотне шагов, разглядывая латаные мундиры и сбитые в кровь ноги в стоптанных сандалиях.

Вскоре от отряда отделились двое - высокий офицер в треуголке и священник в красном.

- Buenas noches, senor, - офицер коснулся двумя пальцами головного убора. Перчатка на его руке была грязная, надорванная по швам.

- Buenas noches, - Скиннер кивнул.

Военный выглядел усталым. Его смуглые впалые щеки были покрыты недельной щетиной, губы растрескались, а бакенбарды, точно пудрой, припорошены рыжей пылью.

Скиннер перевел взгляд на священника. Этот держался молодцом. Спина ровная, нос задран к небу, козлиная бородка надменно выставлена вперед. Шериф поглядел на сапоги из змеиной кожи, выглядывающие из-под темно-красной бархатной сутаны, на золотой крест на цепочке и на бледные руки, сжимающие поводья. Руки эти были чистые и гладкие, точно у девушки.

- Приятный запах, - шериф демонстративно потянул носом.

Священник поджал губы, но промолчал.

Офицер ухмыльнулся.

- Отец Карранца не переносит запаха пота, - офицер говорил с легким, едва заметным акцентом.

Шериф понимающе закивал.

- О да, этот запах у нас очень популярен.

Улыбка у военного была хорошая, открытая.

- Прошу прощения, что явились без приглашения, сеньор Скиннер. Капитан Бонавентура к вашим услугам.

- Буч Скиннер, - шериф кивнул. - Мы с вами раньше не встречались?

- Не имел чести, - мексиканец качнул головой. - Однако слухи о битве в Кривом ущелье дошли даже до Мехико.

Священник хмыкнул.

- Довольно! - голос у него был резкий, точно скрип пилы по кости. - Мы сюда приехали не любезностями обмениваться!

Лицо военного помрачнело.

- Lo siento, senor, - одернув мундир, он вытянулся во фрунт. - По велению Императора Мексики, Кубы и Техаса, Максимилиана Первого, имею честь объявить город Каламити и все прилегающие к нему территории протекторатом Мексиканской империи.

Офицер вынул из сумки сложенный вчетверо лист бумаги и протянул его шерифу.

- Ух ты, - Скиннер спрятал руки за спину. - В прошлый раз вы так не церемонились.

- В прошлый раз у нас было меньше солдат, - офицер улыбнулся. - Как представитель закона вы уполномочены подписать эти бумаги, и все закончится миром.

Шериф поджал губы и покачал головой.

- Вы знаете, что эти земли принадлежат Новому Техасу. Я ничего подписывать не стану.

Священник громко вздохнул, его бороденка дернулась вниз, а острый нос, точно клинок, нацелился на шерифа.

- Представьте меня, Бонавентура.

Офицер щелкнул каблуками и вновь вытянулся во фрунт.

- Comisionado Inquisidor Лазаро Карранца!

Священник приосанился, положил левую руку поверх золотого креста, а правую протянул вперед, видимо для поцелуя.

Скиннер только качнулся взад-вперед на каблуках и сплюнул мулу под ноги.

- Очень приятно, Inquisidor.

Лицо инквизитора налилось кровью.

- Святая церковь уполномочила меня...

- Можете напиться воды, наполнить фляги и проваливайте, - Скиннер повернулся к офицеру.

Бонавентура вздохнул.

- Спасибо за предложение, сеньор, но я здесь ничего не решаю.

Шериф перевел взгляд на священника.

- Вот как? Тогда я повторю специально для вас, сеньор инквизитор. Проваливайте. Вам здесь не рады.

Карранца на мгновение прикрыл глаза, сделал глубокий вдох и улыбнулся.

- Давайте начнем сначала, сеньор Скиннер. Не будем сразу лезть на рожон, поговорим как взрослые люди.

Инквизитор бросил взгляд на распахнутые двери салуна, однако шериф сделал вид, что не заметил.

- Вы в Новом Техасе, господа. У нас свои порядки.

Священник улыбнулся еще шире.

- Новый Техас? Не смешите меня, сеньор. Что такое ваш Новый Техас против могущества всей Мексиканской империи?

Скиннер пожал плечами.

- В Кривом ущелье бандитов было больше сотни, а я был один.