Алёна (СИ)

– Ты зря перестала молиться, - сурово обратился отшельник к всё ещё стоявшей на коленях женщине. - Но Господь милостив. Твоему сыну теперь ничего не угрожает. А завтра он будет совершенно здоровенький. Бога благодари, не меня! - оторвал он руку от губ разрыдавшейся женщины. - Иди с миром! А следующий пусть заходит через четверть часа.

Когда женщина унесла ребёнка, брат Георгий отвёл полубесчувственную девушку к стене пещеры, уложил на низенькую кроватку и завозился с чем-то в темноте. Затем скрипнули петли, и откуда-то сверху полился лунный свет.

– Ну вот, видел? - обратился отшельник к отцу Арсению. Но тот молчал, разглядывая открывшееся личико.

– Совсем молодая, - закончил он свои наблюдения. - И ты уверен, что этот ребёнок…

– Да, она его исцелила. Она сейчас придёт в себя.

И дёйствительно, очень скоро девушка открыла глаза. Арсений увидел вдруг, как холодным голубым льдом блеснул её взгляд и почему-то вздрогнул. Но лёд сразу растаял. А может, он вообще почудился священнику.

– Ой, Вы извините, что я… Но у меня всегда так, когда им больно. И когда надо всё делать быстро. Но я сейчас, я уже.. Она всё ещё пошатываясь, села и повернула к лунному свету лицо с широко раскрытыми глазами.

А затем… Затем всё повторилось. И ещё раз. И ещё. И ещё. Когда же в пещеру начала просачиваться предрассветная прохлада, Георгий и его ассистентка закончили удивительное исцеление ожогов обварившейся кипятком женщины.

– Иди и молись Господу нашему! - устало напутствовал чудотворец последнюю на сегодня исцелённую.

– Всё на сегодня, братья и сёстры! - зашёл в часовню отшельник. - С остальными, как условились и как Бог даст.

Исцелённые не спешили ночью пробираться через лес - были тут же, молились. И дожидавшиеся своего часа больные, видевшие их преображение, встретили слова Григория почтительным молчанием.

Дождавшись ухода паломников, отшельник отнёс спящую девушку в её обитель, затем вместе с отцом Арсением пристроился на двух пеньках у уже догорающего костра.

– Ты всё видел, - начал он.

– Да, всё видел и понял, - жёстко ответил священник. - Эти фокусы с рукавами…

– Я ничего перед тобой и не собирался скрывать. Конечно, это она, бедное дитя. И эта сила, и это сияние, и эти исцеления - всё от неё.

– Тогда зачем - же?!!!

– Во славу Господа нашего и Церкви нашей. Ибо чудеса сии узрев, укрепятся их видевшие в вере…

– Не надо, брат. Ты скажи лучше, откуда она такая и не диавольское ли это искушение?

– Откуда - не знаю. Зимой это было. Если помнишь, лютые морозы стояли в январе. А у меня, как на грех, зуб прихватило. Стою в часовне молитву отправляю. Не отпускает. Вдруг чувствую - коснулся меня кто-то. Смотрю - дева младая, обнажённая. Да что там - голая совсем. Хотел было вскочить, искушение крестным знамением отогнать. Только чувствую - боли зубной уж и нет. А она так по - доброму: "Всё-всё-всё уже не болит и болеть не будет". Ну, встал я, накинул ей от искушения диавольского одежу кое - какую.

– Кто такова, -говорю, -откуда и куда путь держишь?

– Не знаю, - говорит. - Не помню. - Отвёл я её к себе в пещеру. Поесть дал. Чуть поклевала. Потом прямо за столом и уснула. Уложил её на свою кровать, сам в часовне, ночь в молитве коротал. Потом как-то попробовал языком дупло в зубе - а его то нет! Дупла то есть. Задумался я крепко, потом решил проверить, она это или святость места, или икона чудотворная появилась. Не знаю, ведомо тебе или нет, чем я, грешный, в миру занимался? Но остался у меня плохо сросшийся перелом. И охромел я, и на холод боль приходила мучительная.

– Да, знаю, но теперь ты не хромаешь.

– Она, птаха Божья. За одну ночь. Она всегда ночью. Сначала руки начинают светиться, потом, когда очень трудно, вся светится. Когда силёнки кончаются, идёт к лунному свету. Наберётся от него сил - и опять.

– Ох, чую, не от Бога это, - вздохнул Арсений. - И свет этот лунный…

– Она и от солнечного, - поторопился развеять эти сомнения отшельник. - Встанет и смотрит открытыми глазами, не отрываясь. Посты держит. Даже великий. Ну вот, - продолжил он свой рассказ. - Потом богомолка пришла. Откуда-то издали. Вымаливала здоровья своему сыну. У того - падучая страшная. При мне и забился. Я к нему. И она к нему. В общем, изгнала из него всех бесов. Или усмирила- не знаю… Но так, аккуратно, по- доброму, без всех этих…

– Брат Георгий, не увлекайся. Излечила эпилептика - да и весь сказ.

– Если "весь сказ", отец Арсений, - обиделся отшельник, - то излечила она с того времени не меньше сотни и больных, и искалеченных. И среди них - знаешь кого?

– Знаю. Ты мне прямо скажи, - весь этот балаган непотребный для чего развёл? Зачем себе чудеса исцеления присвоил?

– Она исцеляет тела, я - души. После чудес, здесь явленных, паства укрепляется в вере.

– Некрепка вера, если её чудесами укреплять надобно. Но не об этом. Деньги почто собираешь?

– Деньги? Я? Деньги?

– Потому и прислан. На станции большой стеклянный ящик стоит. Пожертвования на постройку здесь храма Господня собирают. И такой разговор идёт - тебе здесь платить - грех. А вот обязан каждый, к тебе попасть желающий, по приезду пожертвовать, и после исцеления - деньги немалые туда же, в ящик. А коль скоро никакого храма не строится…

– Это… это… - вскочил, побледнев, отшельник.

– Не ты, значит?

– Снимите обет! Вернусь в мир, всех поубиваю. Лично! Мой грех будет, но с такой хулой жить!

– Гордыня ещё сильна в тебе! Ох, и сильна! И вижу, лукавишь ты несколько. Нравится тебе поклонение.

– Богу же поклоняются. Я…

– Всё. Твои пояснения принял и удовлетворён. Помыслы твои чисты. А с этими…пожертвованиями власти мирские разберутся. Сегодня же сообщу о мошенниках. А знаешь, брат мой, храм здесь был бы очень и очень кстати… Но кто она? Не дознавался? Может, приметы какие?

– Не местная, точно. И видно - не помнит, кто она. А из примет…

– Говори.

– Браслетик у неё странный. Змейка такая золотая вокруг руки.

– Не знаю… Знак, вроде, не бесовский. Но доложу… Что же, пора мне и в обратный путь, брат мой. Только…- замялся инспектор. Только… ты говорил, она и днём может…?

– Что у тебя, отец Арсений? - понял Георгий.

– Радикулит. Кельи в юности - радикулит в старости.

– Пойдём, попросим.

– Но удобно ли? Приехал проверить и воспользовался?

– Ну что же такого неудобного? Проверил, правду ли говорю. Особенно о том, что не только в ночное время она свои способности являет.

Проверкой Арсений остался доволен.

– И об этом доложу, - уже возле машины прощался он с пошедшим провожать его до опушки отшельником. Проезд к самой пещере отшельника был категорически воспрещён.

– И ты знаешь, - осенённый новой мыслью Арсений даже выбрался назад из привезшего его такси. - Ведь наш горлом мается. Последнее время даже службы… с трудом.

– Буду несказанно рад, если соблаговолит сюда…- начал Георгий.

– Н-е-ет, не о том. Её надо туда, к нам. Может, с тобой. Новую чудотворницу ещё надо эээ раскручивать, как говорят в мире, а ты уже известен. Ну, с Богом.

– Бедная, бедная птаха, - думал, возвращаясь, отшельник. - Если тебя в центр… Они думают, что всё так просто. Я тоже хорош. Не сказал, что больно ей каждый раз. А там - толпы. Миллионы страждущих. Что же с тобой будет - то, а? И им уже не откажешь, будто бы вода целебная свою силу быстро теряет. Но что же придумать - то?