Живое топливо

— Триста человек, губернатор?

— Триста пятьдесят семь. Больше, чем мы ожидали. Мужчины, женщины, примерно поровну, в запросе вашего капитана не уточнено.

— Запрос был от нашего старшего офицера, коммандера Уорда. Наш капитан умер несколько месяцев назад.

— И до сих пор не назначили нового? Да, во флоте небрежно относятся к кадровым вопросам, я всегда говорил это. Неприемлемо с точки зрения эффективного управления, совершенно неприемлемо.

Один из сервиторов, со встроенным в голову вокс-передатчиком, издал звуковой сигнал. Его глаза закатились, и рот открылся, передавая сообщение:

— Губернатор, это служба безопасности. Мы атакованы. Толпы местных собираются у главных ворот. Одна машина прорвалась через южный периметр и направляется прямо к шпилю управления.

— К шпилю управления? — Кейзен повысил голос, — Я в шпиле управления! Вызвать резервные части! Пусть все охраняют вход…

Марчер наблюдал, как Кейзен продолжал отдавать приказы бесстрастному сервитору, который послушно передавал их офицерам службы безопасности. Однако Марчер заметил то, что упустил из виду губернатор: все местные рабочие вокруг начали разбегаться. Но они бежали не от входа в шпиль, а, казалось, стремились убежать подальше от губернатора. Марчер услышал шум снаружи, рев мотора, становившийся все ближе и ближе. «Они бегут не к входу, — понял мичман, — они направляются прямо к…»

Машина, тяжелый погрузчик, защищенный металлическими плитами, приваренными на корпус, как броня, врезался в стену шпиля и пробил ее. Марчер успел схватить губернатора и убрать его с дороги, погрузчик со скрежетом остановился, засыпанный обломками.

В сумрак шпиля хлынул солнечный свет, а следом через пролом ворвались баханийские боевики. Один из них взобрался на кабину погрузчика и поднял автоган, целясь в губернаторских сервиторов, в смятении суетившихся вокруг.

— Я не могу допустить этого, — растерянно произнес Кейзен. — Я не могу позволить им сорвать операцию…

Его прервали выстрелы. Рядом рухнул сервитор, его голова превратилась в месиво из крови и костей. Марчер выхватил свой флотский пистолет и выстрелил в ответ. Голова боевика дернулась набок, и он упал. Послышались выстрелы сверху — охранники службы безопасности у входа поняли, что произошло, и стали перебрасывать силы сюда. Баханийские боевики, оказавшись под огнем с верхних этажей, пытались найти укрытия, отстреливаясь. Марчер оттащил Кейзена подальше от перестрелки, к краю ямы с «живым топливом». Люди в яме слышали выстрелы и в ужасе кричали и плакали, боясь за свои жизни.

Один из баханийцев увидел их движение и присел, готовясь метнуть гранату. Выстрел откуда-то сверху попал в него. Слишком поздно. Марчер увидел, что граната летит прямо к нему. Времени бежать не было; его разум застыл, но тело двигалось. Он выхватил инфопланшет у Кейзена и, размахнувшись, отбил им гранату. Она отлетела обратно к пролому и с тяжелым грохотом взорвалась. Только тогда разум Марчера включился снова, и мичман понял, какую глупость сделал. Этот удар мог взорвать гранату прямо перед его носом.

— Отлично, мичман, — Кейзен потянул Марчера обратно в укрытие. — Вы защитили свой груз.

Кейзен забрал инфопланшет у Марчера и посмотрел в него.

— Я бы на вашем месте все-таки проверил их, потому что, мне кажется, ваш документ более не действителен.

МОЛОДОЙ баханиец по имени Асфар стиснул зубы, когда грузовая ракета преодолевала гравитацию планеты, и давление, будто прессом, сжало его тело. Хотя он чувствовал себя так, словно его сейчас раздавит, он не боялся. Его предупредили, что так будет. Предупредили, чего следует ожидать. Он не боялся, когда над ним захлопнулась крышка грузового контейнера. Он не боялся даже, когда его привели к патриарху, который объяснил, что за миссия ему выпала. Патриарх назвал его одним из баханийских звездных воинов; тем, кто искупит грехи всего народа Бахани в глаза Императора, наказав Его ложных слуг. Асфар знал, что эти имперцы пришли на Бахани с именем Императора на устах, но потом они осквернили Его дар.

Баханийцы были слепы, сказал патриарх, но теперь их глаза открылись. Этот последний груз руды станет орудием гнева Императора, и Асфар будет Его вестником. Тогда, когда их миссия будет завершена, Император направит их на путь домой, как героев.

Они избрали только лучших, так сказал патриарх. Асфар был лучшим в своем классе, самым умным, самым достойным, самым благочестивым. Не было нескромности в том, чтобы сказать это; он радовался талантам, которые даровал ему Император. И, когда грузовая ракета содрогалась от перегрузки, угрожая развалиться, он заставил себя разжать зубы и начал молиться. Он не станет бояться.

«БЕЗЖАЛОСТНЫЙ», крейсер типа «Лунный», военный корабль флота Божественного Императора, неподвижно висел на орбите, пока имперская эвакуация с Бахани продолжалась. От тяжелого носа, защищенного броней многометровой толщины, до мощных двигателей на корме, корабль был более восьми километров в длину и более мили в высоту. Каждая зубчатая стена, каждая башня, украшавшие его корпус, были уникальны, их восстанавливали или заменяли бесчисленное множество раз за столетия службы корабля. Каждое орудие и торпедный аппарат, составлявшие его батареи, имели собственное имя и отдельные орудийные команды, единственной целью которых было их обслуживание.

Человек, командовавший сейчас этими орудиями, старший офицер Уорд, сидел в своем кабинете — одной из кают, отведенных под его личные апартаменты. Кабинет был небольшим и казался еще более тесным из-за трофеев, висевших на каждой стене. Переборки каюты были покрыты роскошными мехами; над входом висели ветвистые бритвенно-острые рога; почти все поверхности были заняты головами мертвых животных и ксеносов. Каждому из этих существ в свое время не повезло оказаться на пути «Безжалостного».

Конечно, не все эти трофеи добыл он лично. Нет, это была традиция, которой следовал каждый старший офицер крейсера, пополняя коллекцию уже несколько поколений. Уорд тоже пополнил ее своими избранными экспонатами: череп стегадона, кресло, сделанное из панциря драконьей черепахи, и рука ксеноса-инсектоида (голова была слишком уродливой, чтобы выставлять ее). Коллекция стала выглядеть очень внушительно, и вызывала глубокое чувство преемственности: она хранила память о тех великих людях, которые занимали пост старшего офицера до него.

Именно этого чувства он искал сейчас. Он принес с собой рапорты вахтенных офицеров, чтобы прочитать их, но они до сих пор лежали нетронутыми стопкой на столе. Уорд смотрел на чучело орла с распростертыми крыльями, и размышлял об амбициях своего заместителя лейтенант-коммандера Гира. После того, как старый капитан умер столь несчастливым образом, старший офицер и его заместитель пришли к соглашению, что было бы не слишком разумно сейчас же поставить в известность об этом адмиралов Боевого Флота сектора Бетесба на Эмкоре. Старый капитан был так любим офицерами и командой, и его смерть была настолько внезапна, рассудили они, что быстрая замена его новым капитаном, незнакомым с жизнью и традициями на «Безжалостном», может непоправимо подорвать моральный дух экипажа. Поэтому они решили задержать официальное сообщение о смерти капитана, насколько возможно, и обязанности командира корабля принял Уорд.

В прошлую вахту, однако, Гир внезапно спросил, получено ли на это подтверждение от командования сектора. Уорд сказал, что нет, и после секундной паузы Гир оставил эту тему. Но эта пауза говорила о многом. Уорд получил сведения от своих информаторов на верхних палубах, и они подтвердили его подозрения. Его власть ставилась под сомнение; пока это были лишь случайные шутки, или насмешливый тон в высказываниях, не более того. Но Уорд знал, насколько быстро такие разговоры могут принять серьезный оборот. Возможно, когда-то, в годы славы Боевого Флота Бетесды, офицеры «Безжалостного» служили самоотверженно, из чувства гордости и преданности Императору. Но сейчас, казалось, их мотивировали только личные выгоды и перспективы продвижения по службе. Будучи старшим офицером, Уорд значительную часть времени уделял тому, чтобы офицеры исполняли свои обязанности должным образом, но с тех пор, как он принял на себя командование кораблем, ему пришлось поручить это Гиру. Возможно, не стоило ему так доверять.