Лучи смерти

Джим Маклин замолчал, закурил погасшую сигару и выпустил клуб дыма в лицо Теренса Джонса.

— Наше самое надежное оружие — золото, его у нас много, и мы победим! — заревел Теренс Джонс, ударяя кулаком по столу так, что высоко подскочили и жалобно зазвенели хрустальные бокалы, и бутылка свалилась на пестрый ковер, заливая его золотистой влагой, — мы не будем жалеть желтеньких кружков и, если понадобится, засыплем ими вождей рабочих! Мы купим их со всеми потрохами и заставим плясать под нашу дудку! Мы купим миллионы солдат во всех странах мира, организуем армию, снабдим ее тысячами аэропланов, тысячами танков, миллионом орудий, страшными газовыми отрядами и раздавим наших врагов!

— Золото — большая сила, но не все можно купить. Машина — прекрасная вещь, но ею управляют люди, не забудьте этого, глупый человек! Нет, нам необходимо найти иное оружие. Оно имеется, только… только бы взять его в свои руки. Когда мы им овладеем мы — покорим весь мир…

Джим Маклин замолчал и взглянул на своих собеседников, наслаждаясь эффектом своих слов.

Боб Морган вытянул шею, вонзил в него взгляд своих серо-стальных глаз и замер. Теренс Джонс раскрыл свой огромный рот, и его протянутая к бокалу с вином медвежья лапа застыла неподвижно над столом.

— Дальше! — проревел он нетерпеливо.

Страшное оружие

Маклин, не торопясь, наполнил из ближайшей бутылки золотистой влагой свой бокал, осушил его залпом и заскрипел снова:

— Повторяю, такое оружие существует. Немногим известно, джентльмены, что на окраине нашего города живет ученый изобретатель, профессор Джон Монгомери, последнее открытие которого заткнуло за пояс все открытия других ученых, стремившихся создать более совершенное оружие для уничтожения противника на войне. Профессор Монгомери устроил такой прибор, с помощью которого можно превратить в пепел целый город, находясь от него на порядочном расстоянии. Он открыл лучи, которые, встречая на своем пути препятствие, развивают колоссальную теплоту и сжигают все, что обладает свойством горения. Вот скудные и отрывочные сведения об этом изобретении. Разумеется, свое открытие профессор держит в тайне, и я узнал о нем случайно. Не считаясь ни с какими затруднениями, я, разумеется, немедленно постарался собрать точные сведения о профессоре и о его образе жизни. К сожалению, эти сведения оказались весьма неполными. Судите сами:

— Профессор Монгомери, старый чудак, живет на окраине в маленькой собственной вилле со взрослой дочерью и домоправительницей, особой весьма воинственного вида и нрава; это может засвидетельствовать мой секретарь Дик Бунс, которому я поручил собрать необходимые сведения и который испытал воинственный нрав леди на своей шкуре. Профессор Монгомери когда-то читал лекции по химии, радиотехнике и электричеству в университете, но в настоящее время он исключительно занят работой в своей лаборатории и ведет замкнутый образ жизни.

О его открытии, о «лучах смерти», больше я вам ничего не могу сказать; впрочем, могу осведомить вас об одном маленьком интересном опыте. Два месяца тому назад профессор Монгомери выстроил в дальнем уголке своего сада небольшой деревянный павильон и поместил в нем дюжину собак. Через два дня после того, как постройка была окончена, ночью случайный прохожий увидел над садом профессора необычайно-сильную мгновенную вспышку пламени и услышал запах гари. Прохожий оказался человеком любопытным и решительным: он пролез через чугунную решетчатую ограду в сад, подошел к тому месту, где он видел пламя, и нашел там кучу обгорелых, еще дымящихся развалин. Прохожий не преминул сообщить об этой странной вещи полиции. Профессора вызвали туда, и он принужден был дать кое-какие сведения, правда, довольно туманного свойства. Оказывается, это был опыт с открытыми им «лучами смерти», опыт в маленьком масштабе. Конечно, джентльмены, вы догадываетесь, что первоначальные сведения об открытии профессора Монгомери я получил от полиции, которую, как вам известно, мы регулярно субсидируем. Инспектор полиции лично осматривал место происшествия, нашел там кучу обгорелых бревен, обгорелые трупы собак и обугленные стволы ближайших деревьев в саду…

— Прекрасно! — прервал его Боб Морган, в волнении вскакивая с кресла, — о чем тут толковать? Кажется, все ясно. Мы должны купить изобретение профессора Монгомери, — и мы его купим, хотя бы на это пришлось ухлопать половину нашего состояния… Это страшное оружие обеспечит нам полную победу над противником, который с минуты на минуту…

— Не горячитесь, Боб! — прервал его в свою очередь нефтяной король, — это вам совсем не к лицу! Так уж сразу и половину нашего состояния!.. Я полагаю, достаточно будет миллиона долларов этому чудаку. Нужно нам сказать, джентльмены, что я пытался неоднократно звонить Монгомери по телефону, но он не захотел со мною разговаривать и весьма грубо послал меня ко всем чертям. Я посылал к нему два раза Дика Нунса, моего секретаря, но его он не принял, и воинственная домоправительница почтенного профессора чуть не вытолкала беднягу в шею, захлопнув дверь перед его носом. Завтра утром я поеду к нему лично и, во что бы то ни стало, куплю его изобретение. Итак, джентльмены, какой суммой я могу располагать? Разумеется, расходы лягут не только на нас, но и на тех, представителями которых мы являемся, — на членов нашей Всемирной Ассоциации Капиталистов; следовательно, эта покупка не особенно растрясет наши карманы… Итак, джентльмены…

— Миллион долларов! — проревел Теренс Джонс, король золота.

— Полтора… Даже, в крайнем случае, два миллиона! — вскричал Боб Морган, стальной король, — это наша последняя ставка.

— Ладно, — проскрипел спокойно Джим Маклин, — я думаю, даже сумма в миллион долларов ошеломит старика Монгомери. Ему моментально пригрезится собственный автомобиль, громадная лаборатория, тысячи ассистентов, с десяток иностранных орденских лент и собственная вилла в Ницце. Завтра у нас в руках будет оружие, с которым мы покорим весь мир и посмеемся над нашими противниками. Мы поделим вселенную на три равные части и будем настоящими королями!

Профессор Монгомери сердится

Стрельчатая высокая чугунная ограда отделяла сад профессора от внешнего мира. Высокие двустворчатые чугунные ворота были наглухо закрыты, и зеленые ветви тополей скрывали за зеленой гущиной двухэтажный каменный домик с бельведером и широким балконом второго этажа. Весь дом от основания до железной крыши был перевит кудрями цепкого плюща и вьющегося дикого винограда и совершенно сливался с окружающей его зеленью. От ворот к подъезду вела широкая, усыпанная гравием дорожка, от которой разбегались в глубину сада узкие, сияющие серебристым зернистым песком тропинки. Между четырьмя круглыми белыми колоннами, поддерживавшими балкон, четыре широкие мраморные ступени вели к узкой входной двери. На двери висел жестяный желтый ящик для писем и белела квадратная карточка, на которой четкими крупными буквами было написано:

У высоких, решетчатых перил балкона матовая зелень тропических растений в деревянных кадках переплеталась в непроницаемую для нескромных взглядов стену, сквозь которую кое-где пробивались золотистые нити солнечных лучей; верх балкона был защищен от дождя и солнца белым тентом. За круглым большим мраморным столом у самых перил в качалке сидел маленький, тщедушный человек и внимательно читал газету. Седая растрепанная грива его волос волной спадала на воротник засаленного сюртука; серая от седины, словно посыпанная молотым перцем, борода веером падала на грудь; горбатый, тонкий нос придавал его физиономии птичье выражение, а маленькие голубые глаза проворно бегали по газетным строкам. Вообще наружность этого человека была слегка комична, и лишь высокий, изрезанный морщинами лоб говорил, что за ним скрывается очаг могучей упорной мысли. Это был профессор Монгомери.