Гибель Третьего Рима (СИ)

Грузовики замерли в тайге, на подступах к мосту и переправе, люди Черепа пошли к мосту, и потолкались среди местной братвы, заглянули в бар забегаловки со странным названием «Шанхай», а китайцев в округе с времен имперской зачистки не наблюдалось. Нашли ушлого старовера, чей таежный скит располагался немного выше по течению, на другом берегу реки, и напротив как раз ходил небольшой паром. Чужаки и охранники туда не совали носа, и даже имперские деньги там тоже не любили, договорились расплатиться за услугу благородными золотыми цацками, которые Череп очень предусмотрительно конфисковал в свое время у лунных туристов. Звали этого таежного скитальца Антип, но по внешнему виду было не похоже, что эти люди придерживаются соблюдения каких-либо из десяти заповедей по толстой Библии.

За спиной Антипа болтался на самодельном сыромятном ремешке калашников, за поясом торчало внушительное мачете, даже на руке красовалась наколка на тему про него и некую Феклу, с которой он похоже крутил любовь, хозяин татуировки постоянно матюгался по черному. Креста Антип не носил, да еще на шее на шнурке болтался запасной магазин для автомата, ну а в дальнейшем предположение, что новые староверы сменили веру на суперновую подтвердилось полностью и конкретно.

Хозяин тайги Антип подсел в кабину первого грузовика и показал дорогу к паромной переправе, ехали по разбитой дороге долго, затем переправляли грузовики, один за другим, отряд людей Черепа везли отдельно, паром не выдерживал такого веса за один прогон. Туда, — и сюда, на том берегу их уже ждали поджидали таежные сумерки, Антип сдобрился после парочки золотых колечек до кучи, пригласил братву в скит на ночь, не более, однако золото он любил больше чем уставших соплеменников. Сострадание — вообще не ходовой товар на русских Внутренних Территориях, после Большого московского Взрыва, когда Раша канула в Лету, а китайцам вышел облом, некому стало опекать и гнобить русский народ, он просто распался на составные части, такие маленькие выжившие группы уже не были единым обществом, скорее это племена, с индивидуальным укладом жизни, своим менталитетом.

Староверы на Руси давно поняли всю фишку, они давно свинтили подальше от цивилизации, в таежную глухомань на Урале и в Сибири, почти подобно братьям по разуму, индейцам из Амазонии, староверы сохраняли свой вековой распорядок. Однако не гнушались и плодами цивилизации, периодически выходили к людям за солью и спичками, выменивали металл или ткани, а за самый надежный и проверенный веками эквивалент цены товара почитали золото. Рыжий и дорогой металл они и сами намывали в мелких безымянных речушках, во множестве здесь стекающих конкретно по отрогам местного Станового хребта и потоками воды выносящих эти мелкие блестящие частицы из подземных кладовых. Если номинал денег и картинки на бумажных купюрах менялись во внешнем мире, а в таежных поселениях всегда был твердый и устойчивый курс желтой металлической валюты.

Одну меру стоил мешок пшеницы, это роскошь в лесу, — а мера на козу другая, даже невеста здесь получала определенное приданое, очень дорого ценится оружие, конечно всегда можно выменять за это золотое чудо японский телевизор или видик, только какой прок от этих вещей в глухой тайге, где и электричества нет, и по вечерам жилище освещается огнем коптилки на растительном жиру. Чудеса из мира технологии здесь не в ходу, за исключением автомата Калашникова, этот атрибут новой веры и стал здесь для таежных скитальцев этим свежим идолом, старые позеленевшие от патины веков медные иконы давно переделали на кухонную утварь. Теперь на почетном месте, — в каждом лесном домишке стоит автомат, начищенный до блеска и заботливо смазанный более дорогим веретенным маслом. Это и поняли пацаны Черепа, их распределили на ночевку по старым халупам из пихтовых почерневших бревен, стоявших кучкой на лесной поляне посреди тайги, грузовики с трудом допилили до поселения к середине ночи, народ сразу попадал и заснул мертвым сном, так бы оно и вышло, если бы не бдительное прозорливое око Черепа. В избушке самого Антипа его встретила антиповская подружка Фекла, которая в свете дорогой керосиновой лампы на стол сразу выставила бутыль с самогоном и немного закуси, без претензий на ресторанную роскошь, типа соленые огурчики да отваренная в мундире картошечка, а Череп зыркнул по сторонам и припух, — на всех стенах, вместо икон и образов висело разнокалиберное оружие, начиная от старинных дробовиков, и вплоть до армейских снайперских винтовок.

Делать нечего, угощение надо было отведать хотя бы для виду, чтоб не разочаровать хозяев, однако Череп шестым чувством понял, что он и его братаны попали, и надо было срочно принимать какие-то меры к спасению своих шкур, пока их не развесили по стенам всех местных изб в виде охотничьих трофеев, они выпили по небольшому хрустальному стакану самогона, закусили, и Антип начал жаловаться на тяжелые времена, на таежную смурную жизнь.

Череп слушал в половину уха, умный Васька кот всегда слушает да ест, безвыходных ситуаций не бывает, это просто надо во-время подсуетиться и немного рогом пошевелить, иногда выход внезапно преподносит сам случай на блюдечке с голубой каемочкой, а иногда надо самому подтолкнуть процесс под задницу, чтобы он пошел в самом нужном направлении, времени было мало, максимум до рассвета. Эти старые духоборцы веру похоже сменили весьма основательно, и главарь залетевших черепушкинцев под предлогом отправления срочных и естественных надобностей вышел в таежную темень, действительно напрашивалось точное сравнение, темно — хоть глаз выколи, или как в заднице у афроамериканца, по-нашему. Это и спасло всю миссию освобожения, — не было видно абсолютно ничего, и даже собственных рук, — на небе ни звездочки, спрятались за плотной облачной пеленой, да еще над поляной нависает плотный еловый лапник.

Здесь на свежем воздухе, Череп мгновенно, как в хорошем кино, протрезвел, буквально на ощупь медленно пошел в сторону стоящих в стороне под елями грузовиков, натыкался на шершавые стволы, цеплялся за ветки и сучья, но дошел, в кабинах еще оставались его шоферы, а в кузовах уже мирно спала парочка сторожей всей этой техники, главарь растолкал в кузове немцев, — не оправдали доверия, послал их по избам собирать его бойцов. Сам с шоферами занялся в кромешной темноте заправкой грузовиков из канистр, взятых весьма предусмотрительно с собой, их должно было хватить до ближней заправки, — но эта проблема для завтрашнего дня, а сейчас настала пора быстро и по-тихому уносить ноги, очень тихо не получится, шум моторов все равно разбудит это осиное гнездо, но выбора не было, темнота — лучший друг братанов.

Банда сошлась на забитую главарем стрелку быстро, но не очень охотно, помог дюжий немец Чингис, он уже знал некоторые русские народные волшебные слова и приемы, и у некоторых бандюков в темноте ясно высвечивали под глазами фингалы, братва просекла короткую суть выражения Черепа про засаду. Сели в кузова своих грузовиков уже резво, защелкали затворы автоматов, вот полная готовность намбер один, старт немедленно, и заурчали моторы на малом газу, — грузовики врубили ближний свет и рванули в лес. Чтобы передать дальнейший тарарам и фейерверк, надо сначало вообразить абсолютную темень таежной ночи, — хорошо, что Антип с Феклой тоже времени даром не теряли, наверное навернули еще по паре стаканчиков пойла из бутыли и перешли к регулярным занятиям тяжелым сексом, иначе не объяснить некоторую задержку с началом ночной пальбы. Или просто не предполагали, что эти постояльцы окажутся вдруг такими суетливыми, и не испугаются в темной тайге сделать длинные ноги.

Вероятно до скитовцев наконец и дошли, приглушенные густыми зарослями звуки моторов, с натугой двигавших грузовики прочь по лесной дороге, пробитой с вечера, потому обратно выезжать все-таки проще по накатанному пути, шум моторов явно удалялся. Из избушек повылазили все обитатели, и кто мог держать в руках оружие и для начала начали палить в небо, — чтобы посветлее там стало, затем запалили смоляные факелы.