Мятежный дом (СИ)

— Нужно вообще отбросить все постороннее, — сказал он. — Зачем я нужен был Кимере, что он там мутит против Шнайдера — солома все это. Главное: как нам попасть на «Юрате», если глайдеры Сога арестованы. Эту задачу и надо решать.

— Угнать другой глайдер.

— Для этого надо попасть в глайдер-порт, для этого — выбраться отсюда. Ты умеешь взламывать глайдеры?

Шана застонала, обхватив руками голову.

— Уймись уже, а? Мы своей самодеятельностью явно что-то испортили Максиму. Теперь он пытается это исправить. Почему тебе все время нужно бежать впереди отца в ад?

— Нет у меня никакого отца! — Дик сам не знал, почему у него получилось так грубо, что за резь в горле заставила голос сорваться чуть ни не на визг. — Извини. Просто я… тоже не люблю сидеть и ждать.

Дверь снова открылась, в кабинете опять стало тесно от Ройе.

— Все замечательно! — объявил Пауль. — Госпожа Утта прекрасная женщина, Макс поговорил с ней и она все-все поняла!

По лицу Ройе Дик понял, что все не так просто и что на переговорах наверняка сработал какой-то теневой механизм картагоской политики, типа «взятка» или «шантаж» — но вопрос, по-видимому, действительно решился, так как Максим Ройе тоже кивнул и бросил на диван мешок со знакомой формой экологической полиции.

— Держите, в глайдере переоденетесь.

Через весьма недолгое время легкий карт, вмещавший всего четырех человек, выкатился из ворот резиденции Сога и остановился перед кордоном СБ Кимера. Высокая плотная женщина в полудоспехе шагнула вперед и склонилась к опускающемуся окну со стороны водителя.

— Как видите, сударыня, — сказал Ройе, — здесь нет того, кого вы ищете, а есть только две молодых монахини, которых я намерен доставить домой, в обитель Великого Мира, если вы не против.

— Да, — кивнула женщина. — Мы были неправы. Две монахини из клана Сога.

— Монахини не принадлежат ни к какому клану, ибо отринули все мирское, — наставительно сказал Ройе-младший. — Но… формально они действительно принадлежат к нашему клану, и мы взяли на себя труд доставить их в обитель. Я надеюсь, аремст с нашего транспорта уже снят?

— Да. Конечно. Проезжайте, — женщина сделала знак и кордон расступился.

Пауль выдохнул с облегчением.

— А что бы ты делал, если бы эти ребята нарушили обещание? — поинтересовался он. — Давил их?

Максим из-за руля покосился на брата и ничего не сказал.

— Что это они так подобрели? — спросил Дик. — Родственники Шаны сработали?

— Возможно, — Максим Ройе направил машину на эстакаду, спускающуюся в порт. — Во всяком случае, госпожа Утта дала мне понять, что буквально несколько минут назад получила с самого верха команду спустить дело на тормозах. Причем так, чтобы оба клана сохранили лицо. Не знаю, сработали здесь родственники Шаны или Кимера сам сообразил, что услужливые дураки его погубят, или… — в зеркале заднего обзора Дик увидел, как сошлись брови Детонатора.

— Или это действует тот третий, кто сдал меня Кимера? — спросил он.

— Да, — поморщился Максим Ройе. — И этот вариант нравится мне, сам понимаешь, меньше всего.

— Тогда, может быть, нам не стоит лететь на «Юрате» всем вместе? — спросил Дик, втайне надеясь, что Ройе скажет «А я и не собирался».

— Мне нужно вернуться на Биакко как можно быстрее, — возразил Ройе. — И делать две ходки совершенно некогда. Глайдер вооружен, мы рискнем.

— Но тебе и не надо, — возразил Ройе-младший. — В самом деле, зачем складывать все яйца в одну корзину. Я заброшу ребят на «Юрате», а ты отправишься орбитальным катером…

— …Который стартует только завтра, — Ройе фыркнул. — Благодарю. Нет, я заброшу вас на «Юрате», заправлюсь там и буду в Шоране меньше, чем через десять часов. Суна тоже мне нужен там.

— Зачем? Опять зарезать кого? — Дик снова не понял, почему это вырвалось раньше, чем он успел обдумать свои слова. Может, потому что Ройе вольно распоряжался его жизнью и разговаривал при этом так, словно возражений не потерпит.

— Для разнообразия — нет, — все так же чеканно сказал Детонатор. — После разгрома станции Тэсса у нас на руках оказалось около двух тысяч гемов-рабов, ожидавших там перепродажи. Шнайдер принял решение распродать их, а некондиционных передать Салиму.

— Некондиционных? — не понял Дик.

— Не прошедших процедуру стирания памяти. Таких нашлось штук шестьсот, и прекрасная госпожа Кордо их отбила у этологов. Ты ими займешься. Они будут работать на навегах Сога, ты будешь среди них чем-то вроде моего личного комиссара. Твоя задача-минимум — следить, чтобы по отношению к ним соблюдались условия хартии. Задача-максимум — выделить среди них тех, кто уже был крещен в Империи, а среди крещеных наиболее инициативных и толковых, и сформировать из них костяк… сообщества.

Дик ощутил вдруг какую-то неописуемую тяжесть, ему захотелось выброситься на ходу из этой машины и раствориться в улицах Киннана, бежать от этой работы и этой ответственности. Почему все так несправедливо? Почему когда Дик верил в себя и свое дело, Ройе где-то носили черти, а сейчас вот он, пожалуйста, как народился тут, и не объяснить ему ничего?

Но выбрасываться и бежать было уже поздно, потому что карт рулил уже по транспортным дорожкам глайдер-порта и сворачивал на зарезервированную стоянку Сога.

Здесь тоже стоял кордон СБ Кимера — и он беспрепятственно пропустил всех четверых к глайдеру.

— Я все-таки ждал какой-то подлянки, — заметил Пауль Ройе. — Даже удивительно.

— Еще не вечер, — ответил ему Макс, и подозвал одного из стражников.

— Я хочу, чтобы машину отогнал обратно в резиденцию курьер из конторы «Гага», — сказал он, протягивая стражнику визитку. — Тот, чье имя здесь написано.

Вместе с визиткой в ладонь стражника перешла имперская драхма. Дик отвернулся. В фонарь кабины глайдера били зеленоватые лучи — случилось утреннее «наложение» Анат и Акхат, не такое уж редкое дело по весеннему времени. Диск одного солнца наполз на диск второго, и цвета смешались, придавая всему миру легкий измурудный отлив.

Глйдер тяжеловесно приподнялся на шинах антиграва, а затем плавно понесся вперед по открытому транспортному коридору, чтобы в конце его сорваться с эстакады и заскользить над морем.

Дик решил, что хватит с него монашеского одеяния, и вытащил из пакета форму экополицейского.

— Слушай, я все смотрю на тебя и понять не могу, что ты с собой сделал, — сказал Пауль. — Что-то у тебя в лице изменилось, ты вроде немного на девушку стал похож, но что это? Уже второй час мучаюсь, не могу понять.

Дик ругнулся и пошел в салон переодеваться. Он слышал, как за спиной, прыснув, что-то прошептала Шана, а потом добродушно заржал Пауль.

— Без анестезии? — громко спросил он.

— Я знала, что он выдержит, — гордо сказала Шана, и они снова засмеялись.

Да ну их в трубу, подумал Дик, переодеваясь. Пусть шутят, если охота.

— Ты не обижайся, — сказал Пауль, глядя уже не со смехом, а с сочувствием. — Мы все тут перенервничали, вот и хотим немножко развеселиться. Скоро прибудем на Юрате, и будет все уже совсем нормально. Макс вернется домой, ты — к своим гемам, я… ну, тоже вернусь…

Дик закрыл глаза и закусил губы от чувства бессилия. Если уж Пауль, добрый чуткий Пауль думает, что он остался прежним, что его хлебом не корми — дай попроповедовать, — то что и как можно объяснить остальным? Он по уши увяз в чужих интересах, а ведь у него есть свои, у него есть близкие, почти родные люди, которых надо выручать из плена, причем как можно скорее, потому что один дьявол знает, что придет в голову ребенку-клону, который думает, что он старик-синоби. Нужно взять Ли за глотку: пока она не освободит леди Констанс и Джека — никакой ей сделки, и пусть хоть треснет.

Дик поджал ноги, скрючился в кресле, положив на колени голову, и как-то незаметно для себя перешел от тягостных мыслей к тягостной дремоте.

Если бы он заснул, развалившись в кресле — он непременно разбил бы лицо, когда глайдер тряхнуло и почти положило на бок. Но он был сгруппирован и ударился только руками и лбом.