Корректор (СИ)

Через пару часов пути лес кончился, и началось очередное бескрайнее поле, однако не сказать, чтобы это сильно облегчило путь. Очень уж оно было неровное, с какими-то буграми и норами, прикрытыми полегшей пожухлой травой, приходилось постоянно смотреть, куда поставить ногу. К тому же мы потихоньку спускались в низину к виднеющимся вдали кустам и невысоким деревьям и чем дальше, тем чаще на земле под моими берцами выступала вода. Я успел подустать, и дыхание слегка сбилось, что не укрылось от бдительной подруги.

- Маловато ты в выносливость вложился, Саша, - заметила она, когда я в очередной раз жадно присосался к фляге с водой. - Надо было все три очка вкладывать, сипишь как паровоз.

- Вот не надо преувеличивать, нормально все, - шутливо отмахнулся я. - Никаких паровозов. Просто рюкзак с непривычки тяжеловат, и оружие тоже. Я труженик интеллектуального труда и привык работать головой, а не тяжести на себе таскать как китайский кули, понимать надо.

- Да неужели? Ну, извини тогда. Не знала что у меня в напарниках профессор, - ехидно фыркнула Хей, поддержав игру. - В каких областях наук вы известны Александр?

- В самых разнообразных, - пожал я плечами. - Я слишком знаменит в узких кругах и слишком скромен, чтобы хвалить себя сам, - напившись, закрыл я флягу и повесил ее на пояс. - Потопали дальше.

- Ум это хорошо, - только и покачала головой Хей. - Скромность - тоже неплохо. Но выносливость была бы лучше. Ладно, впереди в лощине, похоже, речка или ручей, надо через него перебраться и можно сделать привал. Будем тебя беречь и дадим отдых работнику интеллектуального труда. Заодно и перекусим. Километров двенадцать, судя по счетчику, отшагали, можно.

Через маленькую речку, к которой мы с трудом слезли из-за топкого, обрывистого берега, мне пришлось переходить вброд чуть ли не по пояс, перенося сначала наше снаряжение, а затем и Хей на руках. Чувствовать в руках упругое теплое девичье тело было приятно, а вот брести в ледяной воде, нащупывая склизкое дно голыми босыми ногами, туда и обратно - не очень. Но, ничего страшного. Вскоре мы вылезли на другой берег и Хей, достав из своего рюкзака, кинула мне небольшой пузырек.

- Держи, Саш, ноги разотри как следует, прежде чем штаны натягивать. Не хватало еще, чтобы ты простудился. Я пока дров наберу для костерка.

- Что это? - С удивлением глянул я на странную плоскую бутылочку из синего пластика. На ее боку виднелась фабричная этикета с надписью: "водка социальная, аптечная, крепость 50 градусов, емкость 0,2 литра. Продается только по рецепту врача".

- Социалка или "синька". Специальная водка для алкашей. У вас в мире нет такой? - удивилась Хей.

- Нет, конечно. В нашем мире обычной везде полно. Зачем она нужна? - Открыв пузырек, я понюхал содержимое и начал круговыми движениями растирать замерзшие ноги. Водка как водка, спиртом пахнет...

- Обычная водка в России очень дорогая. Как и все крепкое спиртное. И продается в специальных отделах магазинов два дня в неделю по два часа в день, в будни по утрам. Давно, после того как в начале нулевых президент Грачев ввел сухой закон и объявил борьбу с пьянством, - начала объяснять девушка.

- Что-то у нас такое было, - наморщил я лоб. - Только еще при Союзе. Президента Горбачев звали... Слышал от отца. Водка по талонам, борьба с самогонщиками, огромные очереди в винно-водочные...

- Вот-вот, - кивнула Хей - У нас после развала Союза ежегодно тысячи людей травились насмерть дешевой водкой, суррогатами и метанолом, продавали технический спирт, расцвела спекуляция поддельным алкоголем, - во всяком случае, так по телевизору говорили. Поэтому, когда ситуация в стране немного выровнялась, в правительстве решили так - с пьянством пора бороться. Но наверху понимали: если человек всерьез зависимый, то он себе все равно спиртное достанет, просто запрещать - чревато. Лучше если он купит спиртное в аптеке по рецепту от нарколога и за приемлемые деньги, чем отравится насмерть какой-нибудь дрянью или будет выносить из семьи последнее на бутылку. Хотели таким образом всех алкоголиков на учет поставить и вылечить их со временем под опекой государства, какие-то правительственные программы для этого принимали, вроде бы...- попыталась вспомнить Хей.

- Помогло? - с интересом спросил я.

- Не знаю, - покачала головой японка. - Не интересовалась специально но, кажется, нет. Пойти к наркологу за таким рецептом - все равно, что самому себе клеймо "спившийся идиот" на лоб поставить. Теоретически врачебная тайна есть, а практически ее нет, это все знают - обратись хоть раз к врачу и сразу во всех базах данных как алкоголик засветишься. Никто и не ходит, кроме тех забулдыг, кто на себя совсем уж рукой махнул - никому проблемы с работой, частичным поражением в правах и государственной врачебной опекой не нужны. Зато после принятия закона таксисты, разные ларечники и продавцы на рынках стали повсюду "социальной" из-под полы торговать. За две-три аптечных цены и без рецепта, ясное дело, - так мне отец рассказывал. Достают ее откуда-то, купить "социальную" если есть деньги - не проблема, как-то ее сразу много везде стало. Но нелегально... А водочные очереди в официальные магазины, говорят, уменьшились. Я купила в поход пузырек для дезинфекции, все знают, что у Самвела, который в овощном киоске рядом с нашим домом помидорами торгует, "синька" есть, к нему с утра страждущие с опухшими рожами "за картошкой" выстраиваются, невозможно не заметить...

- Так это же незаконно? - ровным тоном заметил я. - Полиция таких продавцов и покупателей не гоняет?

- Как-то нет..., - развела руками японка. - Незаконно, ты прав, но незаметно чтобы сильно гоняли. Это же не самогон. За незаконный оборот "социальной" максимум административный штраф, а за самогон и контрафакт - уголовная статья.

- А пиво как же? - продолжая удивляться чужим порядкам, спросил я.

- До пяти градусов везде полно в продаже. Крепче - как и вино с водкой - только задорого в спецмагазинах и барах.

- Ясно, - передал я пузырек обратно Хей, закончив процедуру растирания. - Знакомая картина. Миры разные, подходы те же самые. Ничего нового... Мягкая полукриминализация явления, когда оно ассоциируется с чем-то незаконным, создание употребляющим отрицательного имиджа больных или второсортных людей, повсеместный как бы запрет на выпивку... Но при этом все делается осторожно, не доводя дело до социального взрыва и сохраняя под контролем качество продукта и его относительную доступность. Государство как главный бутлегер. У нас в мире ровно так же над курильщиками издеваются. И так же на них нехило зарабатывают.

- Может быть, - пожала плечика подруга. - Я об этом как-то не задумывалась.

Под весело трещащий костерок мы разложили наши припасы для позднего завтрака и дочка охотника устроила мне форменный разнос. Весьма неожиданный, кстати - я-то думал, что подготовился, как следует.

- Повидло, сырок, сливки сухие, икра овощная, курица с рисом, всякие пакетики с разной витаминизированной химией, несть им числа - ругалась Хей, распотрошив один из моих ИРПов. - Ложечки, салфеточки, таганочек, ножики пластиковые в каждом наборе! Все в отдельной упаковке, само собой... Целых два килограмма разной фигни с расчетом на одни сутки, Саша! Ты о чем думал? Для кратковременного похода вроде нашего человеку вполне достаточно четырехсот - пятисот граммов съестного в сутки. Ты же несешь в четыре раза больше веса, чем требуется! Из всего этого ИРПа ценны, пожалуй, только тушенка, галеты, соленый шпик и шоколад - все остальное по большому счету лишнее.

- Чтобы ты понимала, скво! - энергично возражал я. - Тут же все сбалансировано! Хей, тут есть все, что нужно для организма в правильных пропорциях: витамины, белки, углеводы...