Полет Ящера

удни нас не интересовали. Предпочтение отдавалась нюансам, и Фима до слез ухохатывалась над котенком, который бродил за кавказской овчаркой, как привязанный. Друзья-антиподы явно ладили, и когда котенок проваливался в - сугробы по самые уши, кавказец терпеливо его отрывал. Делать на даче было больше нечего. Выпив со сторожем по стопарику и заставив моряков Ганса слепить под руководством Фимы приличных габаритов снеговика, мы расселись по машинам и вновь понеслись в город.

Уже на въезде какой-то коршун на «Линкольне» умудрился меня подрезать, но я и не думал притормаживать - треснул его бампером, а когда он попытался остановиться, добавил в борт так, что его длиннотелая черная калоша юзом пропахала с добрый десяток метров.

- Вот, паразиты! - Ганс выскочил из машины. Фима испуганно ойкнула, а я, закурив, принялся наблюдать, как из «Линкольна» вылазит какой-то прыщ в двубортном бизнес-мундире. Еще пара шкафчиков полезла следом, но рядом уже стоял Ганс с «морячками». Их «Тойота» подоспела к месту событий, притормозив таким образом, что нос черной калоши оказался зажатым между поребриком и бронированными дверцами джипа. Вопли чуток поутихли. Мои парни на децибеллы не нажимали, демонстрируя более весомые аргументы. Что-то объясняя, Ганс добродушно тыкал стволом старенького коллекционного «Вальтера» в сторону вмятин на бампере «Ниссана», и прыщ, похоже, все более проникался ощущением вины. Кажется, Ганс намекал на возмещение убытков, но я сомневался, что наличность прыща удовлетворит его непомерное честолюбие, а потому, опустив стекло, великодушно помахал рукой.

- Что, без претензий? - не поверив, уточнил Ганс.

- Пусть валят, - я кивнул.

Один из героев в «Списке Шиндлера», помнится, говорил, что более величественно - прощать, нежели наказывать. Дескать, наказать и плебей сумеет, а ты попробуй прости!

Вроде чепуха, а ведь задело это меня тогда прямо до не могу. Словно не к концлагерному чугунку была обращена фраза, а ко мне. В общем Ганс, кривясь и кхакая, поплелся обратно к джипу, его «морячки», разочарованно поплевывая себе под ноги, двинулись к «Тойоте». Снова взревели моторы, мы кое-как разъехались. На прощание я все-таки шоркнул по «Линкольну» боковой скулой бампера. Решеточка у моего бронехода навроде кастета, и борозда получилась что надо!

- Кто такие? - поинтересовался я у начальника охраны.

- Рыбари, - доложил Ганс. - Из «Севдальрыбы». Директор и цуцики. Я им сказал, будут по гроб расплачиваться кетой. Между прочим, почти согласились. Если б не вы…

- Не жадничай, Гансик! - я зевнул. - Кета до наших краев свежей не доплывает. Потравили бы всю контору.

- Я бы им потравил!.. - Ганс ещё что-то там ворчал но мне было уже не до него.

Я сладко зевал. То есть кета, конечно, рыбка неплохая, особенно свежего копчения, только крысятничать - скверная штука. Стоит только привыкнуть, век потом не отучишься.

- Ой, кинотеатр! - Фима крутанулась на сидении с такой резвостью, что на миг мне показалось, её прелестная головка отвинтится