Железные Люди в Стальных Кораблях

«Не совсем, хотя одно ясно наверняка – он сказал не «цыганская кровь», а «Egypsy Blood», «египтянская кровь», – понял Хеллборн.

– Потом он еще сказал, что наконецто нашел способ, именно так – «наконецто нашел способ». И поспешил отправить нас домой. Когда мы пришли к нему в гости на следующий день, полиция не впустила нас в дом. Мы были совсем детьми, нас не хотели расстраивать, но в конце концов мы всетаки узнали – в ту ночь старик застрелился.

«Вот оно как, – хладнокровно отметил Хеллборн. – Что ж, у него было в запасе несколько лет. Пусть не так много, как у египтянцев…»

– А еще через несколько дней удивленная мама впустила в дом нотариуса, который специально приехал к нам из Страсбурга. Оказывается, старик оставил завещание и упомянул меня в нем. Хотя завещал он мне немного. Один маленький конверт, а в нем было это…

Рассказчица расстегнула нагрудный карман кителя и выложила его содержимое на стол. Старая цветная фотография, примерно 14х16, сложенная вдвое и заплавленная в целлулоид; и опозновательный армейский жетон на стальной цепочке. Джеймс осторожно подобрал жетон; звенья цепочки както странно и мелодично звякнули. Да, все именно так, как он и предполагал.

– Уже гораздо позже, когда я не только подросла, но и обрела дополнительные возможности, я отыскала запись в архиве одной из городских больниц. Его нашли там же, в окрестностях Страсбурга, искалеченного и полуобгоревшего, 15 октября 1918 года. Тебе о чемто говорит эта дата?

«Еще бы!» – подумал Хеллборн, рассматривая уже фотографию. На ней был изображен он сам, но почемуто в альбионском мундире старого образца, в обнимку с молодой красивой женщиной. Когда Джеймс впервые увидел ее, она была гораздо старше.

– Человек без памяти, без прошлого, с нелепыми документами, но весьма состоятельный – у него в кармане нашли запечатанный столбик золотых монет…

«Один из первых, – заметил Джеймс. – Это уже потом его принялись в обязательном порядке таскать воздухоплаватели, пролетающие над дикими и враждебными землями, где бумажные деньги не в почете».

– …неизвестной чеканки, но это только пошло на пользу – их оптом скупил какойто нумизматмиллионер. Хватило и на хорошие лекарства, и на скромную виллу, где мы с ним и познакомились. Наполеоновская полиция в те годы была настроена благодушно. Разумеется, на него завели дело и некоторое время держали под наблюдением, но особо не докучали.

«Осталось понять, где было расположено зеркало, – задумался Хеллборн. – Неужели на приборной панели? Или это было зеркало заднего обзора?! Нет, вряд ли, не в той машине».

– Боюсь, ты коечего не понимаешь, – заявила незнакомка. – Я фактически дезертировала с поста и растратила кучу служебных денег, гоняясь за тобой. У меня будут крупные неприятности. Ты должен мне множество ответов!!! Только не смей говорить, будто я проделала весь этот путь напрасно. У меня у самой складывается такое впечатление. Это же безумие, вот так все бросить и отправиться на край света! И все только для того, чтобы узнать, чем закончилась услышанная в далеком детстве странная, но волшебная сказка! Должна же быть какаято причина у этого сумасшествия.

Хеллборн снова подобрал жетон и прочитал надпись:

«Hellborn

James

A.M.C.

L. G.

В 9247791»

– L.G. – «генераллейтенант», – произнес он вслух – Все правильно, генералфельдмаршала ему присвоили посмертно.

– О, да ты разговариваешь! – ехидно заметила гостья. – Посмертно? Как такое может быть?… Ой, извини, я так разволновалась, что даже забыла представиться!

– Не стоит, мисс Робинсон, – ответил Хеллборн. – То есть стоит, конечно – ваша фамилия мне известна, но не имею чести знать вашего личного имени.

– Матильда, – машинально ответила она, тут же округлив глаза: – Откуда ты знаешь?!

– Я гостил у тебя дома, пил чай с твоей мамой, и гулял по улицам с младшей сестрой и Навуходоносором, – поведал Джеймс. – И видел твою фотографию на тумбочке – в траурной рамке. Матильда? Хорошее имя, «Mighty in Battle», хотя моей последней даме с таким именем крупно не повезло.

– Что с ней случилось? – поинтересовалась собеседница.

– K.I.A., коротко объяснил Хеллборн, – погибла в бою. Смертью храбрых. А как насчет тебя? Разве твой парашют не отказал на маневрах?

– Это официальная версия, мы вытолкнули за борт одну болтливую дурочку, – пожала плечами мисс Робинсон. – Она превратилась в лепешку, опознание было невозможно. Отличный способ начать новую жизнь в другой стране, во славу Карфагена и Солдатской Республики. Даже отцугенералу ничего не сказали.

«Какая прелесть, еще один тройной агент, – заметил Джеймс. – Якобы грифонка, а на самом деле гражданка Карфагена, которая шпионит против Индоокеании.

Лео Магрудер – якобы американец, на швейцарской службе, а на самом деле апсак в кальмарском мундире.

Горацио Брейвен – якобы беженец из Америки на службе у Халистана, все еще преданный Антипапе.

Новосельцев – советский шпион в петросибирской униформе, который прикидывается белогвардейцем из Халистанского легиона.

Патрик МакДиармат – якобы драконец внедрившийся в Доминацию, а на самом деле индюшатник.

И я сейчас – вроде бы индоокеанец, а на самомто деле альбионец, который прикидывается белголландцем, чтобы завоевать доверие и дружбу адмирала Верхувена.

Хоть ктонибудь на этих безумных планетах является самим собой или все играют чужие роли?!»

– Они очень переживают? – осторожно спросила Матильда Робинсон.

– Ты же буквально на днях навещала Карфаген, могла бы и к ним заглянуть, – пожал плечами Джеймс.

– Некогда было, тебя искала, – огрызнулась она.

«Похоже, она всетаки не знает, что ее младшая сестренка, нашпигованная пулями, валяется в госпитале. Следовательно, не может винить меня в этой ситуации – и поэтому она не гналась за мной через всю планету, чтобы наказать и отомстить».

– Извини. Что можно понять за столь короткое время? – развел руками альбионец. – Хотя тебе стоит поговорить с Патрицией, она встречалась с Келли гораздо чаще, чем я.

– Успеется, – сказала мисс Робинсонстаршая. – Меня сейчас другое интересует. Кто изображен на фотографии? Почему ты присвоил себе имя того старика? Где на самом деле находится Новый Альбион? Что все это значит?!

– Долгая история, – пробурчал Хеллборн.

– Ничего страшного, у меня полнымполно свободного времени. То есть не полнымполно, но я готова тебя слушать…

За дверью послышался какойто шум, и они одновременно повернули головы в том направлении. Дверь приоткрылась, послышался голос одно из грифонских офицеров: «…конечно, я не могу вам запретить». Потом дверь и вовсе распахнулась. Краем глаза Хеллборн успел заметить, как его собеседница одним движением смахнула со стола артефакты из далекого прошлого – фотографию и жетон с цепочкой.

На пороге стояли адмирал Верхувен и несколько фортнептунских офицеров. Равнодушный взгляд Летучего Белголландца, окинувший каюткомпанию, задержался на Матильде Робинсон и тут же превратился в удивленный:

– Баронесса фон Хеллборн? Какая приятная неожиданность!

Джеймс едва не поперхнулся воздухом. Поразительная наглость с ее стороны – называться таким именем.

– Сэр Маркус? И я рада вас видеть! – поднялась ему навстречу карфагенская (?!) шпионка.

– Я вижу, ваши солдаты даром время не теряют, – ухмыльнулся Одноглазый, маячивший за спиной адмирала.

– Мистер Рузвельт? – Верхувен повернулся к Хеллборну. – И вы здесь?

– Виноват, сэр! – рявкнул Джеймс, изображая стойку «смирно».

– Проваливайте, – добродушно велел адмирал.

– Слушаюсь, сэр! – отозвался Хеллборн и покосился на Матильду. Она холодно улыбнулась:

– Я надеюсь услышать окончание вашего рассказа, мистер Рузвельт, про ужасы мадагаскарских джунглей и так далее.

– Разумеется, миледи, я всегда к вашим услугам, – якобы смущенно пробормотал Джеймс и поспешил откланяться.