Десятый порядок. Вирмоны (СИ)

- Вас как зовут? – спросила Эля.

- Денис, - ответил он. – Зря вы сюда…

- Нам это все говорят, - сказал Рома. – Но никто толком не может объяснить почему…

Он подал руку летчику, пожал её и представился. Потом кивнул в сторону Ан-2:

- Действующий?

- С натяжкой, - ответил Денис. – Половина приборов не работает, регламент не проводился, ресурс не продлялся. В общем – лететь если и сможет, то только на честном слове… да и бензина здесь совсем немного, может быть, только взлететь хватит.

Эля с Ромой, еще немного поговорив с Денисом, но, так и не выведав у него никаких дополнительных подробностей, двинулись дальше. Впереди показался магазин, и они зашли в него. Тут они увидели полупустые полки и молодую девушку-продавца, которая сидела в углу и играла в телефоне.

- Здравствуйте! – поздоровалась Эля.

- Ага, - кивнула девица, не отрывая глаз от игры.

- А у вас на телефоне связь есть?

- Не, нету. Давно уже. Вот, просто играю…

- А чего у вас так мало товара? – спросил Рома.

- А папка не ездит никуда, - ответила продавец, так и не подняв глаз. – Боится этих… а дядя Саша сам пропал куда-то.

- А где у вас сельсовет? – спросила Эля.

- Вот так направо, и потом, после колодца, снова направо. И там флаг увидите. Там в одном здании и клуб, и сельсовет будет. Только клуб закрыт – заведующая неделю назад еще пропала.

Выйдя из магазина, Эля злобно усмехнулась:

- Как будто, так и надо – пропала, и махнули на неё рукой. Аж зло берет.

- Мы еще не знаем, что у них тут за проклятие, - напомнил Рома.

Они прошли до поворота, и чуть дальше, метрах в ста, увидели здание клуба с флагом над входом. Слева, метрах в двухстах, было море – как раз то место, где река выносила в океан весь горный бурелом – его следы были видны везде – буквально по всему побережью валялось несчитанное количество разбитой древесины. Похоже, что местные тягали потихоньку её на дрова – и береговую территорию расчищали, и свои дома обогревали.

В клубе, а вернее в той его части, где располагалось помещение администрации поселка, они встретили пожилого мужчину, который встал им навстречу и протянул Роману руку:

- Иван Петрович, глава поселения. Вы, говорят, комиссия из райцентра? По воде?

- Роман, - представился Рома и хитро улыбнулся. – Уже донесли про нас?

- А как не донести? – развел руками глава. – Поселок у нас маленький, все друг у друга на виду. Знаю, что остановились вы у Мишки, во флигеле. Что в магазин заходили… ну, выкладывайте, зачем вы в наши края?

Эля оценила интерьер: старые, но еще крепкие стулья, два стола, поставленные буквой Т, на стене портрет Брежнева, снимать который, очевидно, главам было несподручно – толи от бешенного ритма смены руководителей страны, толи просто потому, что прибит к стене он был посредством хороших стальных скоб. Дополняли стол зеленое сукно и полный графин с двумя гранеными стаканами. На окнах висела тюль, которую можно было бы и постирать. Вместо люстры – обыкновенная лампочка, без всякого абажура. Паркетный пол, паркетины которого местами были протерты до совсем не приличных дыр. На столе лежала стопка документов, а на стоящей сбоку тумбочке – печатная машинка – настоящий Underwood. Когда-то по Ленд-Лизу американцы делали и поставляли в СССР такие машинки с русским набором букв - и сейчас встретить их в обиходе было уже практически невозможно. Никаких признаков компьютеризации в кабинете не было. На свободной стене висела большая и подробная карта района – буквально во всю высоту.

Дождавшись, когда глава займет своё место, Рома и Эля сели за стол.

- Если вы о нас так много знаете, - сказал Рома. – Тогда у вас, наверное, есть ответ на этот вопрос.

- Хотел бы от вас услышать.

Рома посмотрел на Элю и та, с расчетом на то, чтобы этот жест увидел глава, кивнула.

- Хорошо, - Рома посмотрел на главу. – Мы располагаем кое-какой информацией, которая способна будет помочь избавиться от пришедшей к вам беды…

- О какой беде вы говорите? – спросил глава. – У нас все хорошо! Вчера в школе прошли последние экзамены, и дети вышли на каникулы! Рыбозавод увеличивает показатели добычи и переработки, а лесники обещал построить новый пирс – чтобы можно было принимать морские лесовозы. Никакой беды у нас нет…

- Иван Петрович, зря вы так. Три дня тому назад в краевой столице совершено покушение на губернатора. Погибло четыре человека. Силовики ликвидировали нападавшего – выстрелом в голову. И мы знаем, что именно здесь, у вас, эти твари впервые проявили себя. Кое-что мы знаем, но нам не хватает понимания о характере их поведения, о том, как происходит заражение и еще о некоторых моментах. Помогите нам, и мы сможем побороть эту беду.

Глава молчал, и Рома расценил это как возможность говорить дальше:

- Я знаю, что вы коллективно противодействуете этому нашествию. Что у вас уже есть положительный результат. Но без нашей помощи, без наших знаний, без поддержки государства вы не сможете им сопротивляться. Сколько у вас погибло людей? Сколько пропало без вести? Давайте поговорим открыто!

Глава встал, протянул руку и схватил графин:

- Водички не хотите? Она у нас тут чистейшая, вкуснейшая и без всяких городских примесей. Вы же вроде как воду проверять приехали? Вот и проверяйте её…

- То есть – разговора не будет? – прямо и жестко спросил Рома.

- Ну почему же, - пожал плечами глава. – Давайте поговорим о перспективах развития поселка. Японцы тут у нас хотят поставить деревоперерабатывающий цех…

- Нас-то чего вы боитесь? – не удержалась Эля. – Если мы и не сможем помочь, то хуже уж точно ничего не сделаем!

Глава повернул голову к женщине:

- А вы у вашего государства и спросите – почему вместо батальона спецназа сюда приезжает санитарная инспекция?

- Я вас понял, - сказал, вставая, Рома. – Но вы подумайте. Вдруг что-то изменится. Мы готовы будем с вами работать при любом раскладе.

Эля понимала, что еще есть шанс завести главу за разговорами в логический тупик и заставить его раскрыться, но положилась на интуицию Романа и тоже встала.

- До свидания, - сказал Роман.

- До свидания, - кивнул Петрович.

Выйдя на улицу, они вернулись к развилке, ведущей к устью реки. Там долго пришлось брести вначале по заросшему короткой травой песчанику, затем по песку, и уже дойдя до берега моря, они присели отдохнуть на лежащую здесь же смытую с гор сосну.

Солнце ушло за спину, небо понемногу стало затягиваться облаками, справа тихо и мирно текла некогда страшная и неудержимая горная река, а впереди, волна за волной, на песчаный берег накатывало море. Кричали чайки, что-то обсуждая на своём птичьем языке. В километре от берега покачивалась на волнах самоходная баржа, с помощью которой местный порт разгружал приходящие крупные суда.

- Жаль, полотенце не взяли, - посетовала Эля. – Я бы сейчас окунулась.

- Вода здесь еще очень холодная, - предостерег Рома. – Здесь и летом не очень комфортно купаться.

Какое-то время они молчали.

- С нами определенно никто не хочет общаться, - сказала Эля, разгребая ладонью песок. – Прямо такую истерию вокруг всего этого устраивают! Ума не приложу – что делать будем?

- Ну, может дед Миша что-нибудь еще подкинет, вечером надо будет пригласить его, посидеть. У меня бутылка бурбона в машине есть. Литровая.

- Интересно, а кто это мог быть на черном джипе, что на Баланов ключ уезжали?

- Менты, наверное. Они же тут все поголовно чем-то заняты – лесом, или морем. Деньги зарабатывают, вот и машины хорошие покупают. И, кстати, необязательно, чтобы машина с номерами была – менты и сами здесь особо этим не заморачиваются, а при наличии удостоверения всегда можно хоть куда ездить.

Песок струился сквозь пальцы, и Эля вдруг подумала, что именно вот так же утекает сейчас, совершенно бессмысленно, отпущенное ей время жизни. Вначале набранный в ладонь песок сыпался быстро, отождествляясь с неуёмной энергией молодости, когда ты тратишь свои годы, порой, на всякую ерунду. Но вот песок в ладони стал иссякать, струйка песчинок замедлилась, угрожая вот-вот совсем исчезнуть. Теперь они сыпались совсем редко, можно сказать - экономно – так же и энергию свою мы начинаем расходовать очень расчетливо, когда вдруг осознаём, что времени жизни осталось нам совсем мало, когда вдруг совершенно ясно начинаем осмысливать конечность своего бытия, и от этого - истинную цену дней, которые отпустил тебе Создатель…