Операция «Рокировка»

— Дело следующее, товарищи. Я тут прикинул: скорее всего фрицы должны были купиться на наш трюк и поверить, что мы все улетели вместе с грузом. Но, не факт. А вдруг, нашелся среди них кто-то более сообразительный? В таком случае, у контрразведки обязательно должен возникнуть вопрос: куда мы направляемся? Расстояние до цели приличное, угадать сложно, но — опять-таки, шанс не нулевой. Могут и усилить меры предосторожности. А оно нам надо?

— Не надо, командир. Ты стопудово прав, — кивнул Пивоваренко. — Приказывай, что надо сделать?

— Да все как обычно, ничего нового. Отвлечь внимание. Выйти в эфир, организовать диверсию на станции. Просто, если раньше для этого надо было оставлять половину группы, а я не мог так ослабить отряд, то теперь — используя силы бойцов Армии Людовой, можно обойтись одним человеком… — Малышев посмотрел на радисток. — Девчата, у партизан проблемы со связью. Рация имеется. В общем, приказывать не хочу, нужен доброволец.

Младшие сержанты переглянулись, посмотрели друг другу в глаза, и Лейла кивнула.

— Я могу остаться, товарищ капитан. Оля лесом лучше меня ходит.

— Вот и славно. Думаю, тебе не долго наших дожидаться придется. Недельку, не больше. А как фронт докатится, вернешься в отряд… В общем, со связью решили. Теперь второе — поляки просят обучить бойцов минному делу. А сапер у нас только один… Виктор, сможешь провести за освободившиеся сутки ликбез союзникам?

— Провести я смогу, — пожал плечами Петров. — Поймут ли… Тем более что я польским не владею, а они, скорее всего, русского не знают. Но, попытаться можно. Разные самородки встречаются. У нас на курсах один парень был, я так и не понял, если честно, откуда он родом. Какая-то деревушка среди Кавказских гор… Сапер от бога. Все налету схватывал. Самые сложные ловушки мог разминировать… Когда спрашивали: откуда знает? Отвечал — где нельзя трогать, там песня Смерти слышна.

— Вот и посмотришь…

— Не надо… — Ефрейтор Семеняк кашлянул в кулак и продолжил. — Командир, если разрешишь, мнение выскажу.

— Конечно, Степаныч… — Малышев даже удивился. — Мы же разведчики, каждый имеет голос.

— Думаю, как бы проводник не обещал, а Кузьмич за него не ручался, время терять группе не стоит. Мы все не первый день воюем и хорошо знаем, как оно на фронте бывает. Запас хоть пуль, хоть минут еще никому не вредил. Поэтому, я предлагаю вам здесь не задерживаться…

— То есть, ты против помощи полякам в минном деле?

— Подожди, командир, дай доскажу до конца… Я это… хочу остаться с радисткой. И за Лейлой пригляжу, чтоб не обижали, и минированию их хлопцев обучу. С капитаном мне не тягаться, но живу долго и кое-какое разумение имею. Состав, если подберемся достаточно близко, рванем за милую душу.

— Ты серьезно, Степаныч? А как же Корнеев? Он же скоро с нами будет. О тебе первым делом спросит.

— Коле скажешь: староват я, чтобы сотни километров бегать. Вот тебе, командир, и еще одна причина. Если даже сопливые девчонки понимают, что в рейд лучше идти той, которая легче на ногу, то мне тем более, нечего обузой становиться.

— Что ж, Игорь Степаныч, прав ты кругом, — Малышев задумчиво покивал. — И спасибо тебе… Идея потерять целые сутки, мне тоже не слишком нравилась. А теперь у нас все правильно складывается. Только шуметь начинайте не раньше чем через сутки. А лучше — двое. Чтоб мы гарантированно успели покинуть зону внимания.

— Это, уж как водится, — козырнул Семеняк, потом поманил Лейлу. — Давай, дочка, прощайся с подругой и пошли с союзниками знакомиться?

— Игорь Степанович, — вдруг спросила Оля Гордеева. — А если б я вызвалась, ты бы и меня охранять остался?

— Тебя? — ефрейтор Семеняк поскреб подбородок, потом задумчиво посмотрел на Пивоваренка. — Нет, Оленька. Ты уж извини, но с тобою не я бы остался… Это уж точно. Правда, Олег? Ведь вас тоже минному делу обучают?

— Ну, да, — кивнул тот, прежде украдкой взглянув на девушку.

— Вот видишь… — Степаныч улыбнулся и подмигнул радистке, потом поднял руки над головой, сжимая ладони в замок. — Ну, все, держитесь, братцы… Успеха и удачи. Прощаться не будем. Примета плохая… Оставайтесь живыми. А если мы с Лейлой задержимся чуток, ждите нас в Берлине.

Глава седьмая

Тарахтение нескольких мотоциклетных моторов донеслось со стороны города спустя примерно пятнадцать минут, когда Корнеев уже переходил по мосту на противоположный берег.

— Внимание! Работаем.

Петруха сел на помост, опираясь спиною на перила, а Штейнглиц — картинно расставив ноги, навел на него пистолет. Со стороны смотрится глупо и смешно, зато как раз в духе высокопоставленного штабного чиновника, который если и стрелял раньше, то только в тире, или по безоружным пленным.

Вскоре показались и сами мотоциклы. Пара. Великолепно! Учитывая небольшой размер гарнизона, примерно этого Корнеев и ждал. Ведь поисковые группы надо разослать, как минимум в трех направлениях…

Заметив людей на мосту, мотоциклисты грамотно разъехались в стороны и уступом, чтобы одновременно не попасть под огонь противника и не перекрывать друг другу сектор обстрела.

— Хальт! — Корнеев двинулся навстречу, требовательно подняв руку. — Хальт!

Вряд ли его услышали, но один человек, одетый в форму офицера СС, при этом уверенно держащий себя, не вызывал особой тревоги у четверых солдат, вооруженных помимо личного оружия еще и двумя пулеметами.

Не доезжая метров десять, немцы заглушили моторы, но пулеметчики продолжали держать на мушке и Корнеева, и людей на мосту.

— Старший группы, ко мне!

Характерные командирский тембр голоса Николая не оставлял места для сомнений: имеет ли он право распоряжаться.

Один из немцев, слез с мотоцикла, оправил форму и быстрым шагом направился к Корнееву. Не эсесовец, не жандарм, обычный армейский фельдфебель. Судя по выправке, одутловатому лицу и характерному окрасу носа, служака исправный, но не из тех, кто рвется в герои, предпочитая орденам и медалям тихое место и лишнюю рюмку шнапса… Желательно не только к ужину.

Приблизившись на предписанное расстояние, фельдфебель остановился и согласно уставу поприветствовал офицера.

— Фельдфебель Вайгель, господин оберштурмфюрер!

— Хайль, — Корнеев ответил чуть небрежно, чтоб сразу обозначить: кто есть кто. — Вас за парашютистами выслали?

— Так точно, господин оберштурмфюрер. Тип самолета рассмотреть не удалось, но это явно был не истребитель. Поэтому, господин комендант приказал прочесать местность и в случае обнаружения…

— Кто комендант?

— Обер-лейтенант Оскар Кринке.

— Хорошо. Я запомню. Это действительно был не истребитель. Мы видели четверых парашютистов. Одного понесло на город, трое приземлились вон там… — Корнеев указал рукой на другой берег. — Двое русских убежало, один — ударился при падении, и нам удалось схватить его.

Фельдфебель ничего не спросил, но посмотрел на Штейнглица, по прежнему удерживающего летчика на мушке.

— Оберштурмбанфюрер направлялся в ваш городок с инспекцией, когда мы заметили десант русских… — парочку спрыгнувших с подбитого самолета летчиков Корнеев намеренно возвел в более серьезную категорию, чего не мог не заметить фельдфебель. Но немец даже бровью не повел. Так только, в глазах что-то похожее на насмешку мелькнуло.

Наверняка старый служака сходу смекнул, что поимка пары плотов и уничтожение десанта проходят по разным категориям. И если этот оберштурмфюрер хочет, чтобы был десант, то почему старина Вайгель должен возражать. Ведь в рапорте, а потом и наградном списке за успешно проведенную операцию будет указана не только фамилия господина инспектора.

— Охрана господина Штейнглица преследует тех двоих, — Корнеев опять махнул рукой в прежнем направлении, только не так конкретно. — А мы решили подождать здесь поисковую группу.

Это тоже укладывалось в понятную фельдфебелю поведенческую модель старшего штабного офицера. Он и сам на месте подполковника поступил бы точно так же. Зачем самому гоняться за русскими, если имеется отделение, а то и взвод солдат охраны?