Броневой

В этот момент из-за здания, видимо, привлеченный звуками артиллерийского противостояния показался третий гость. Реакция опять Малярийкина подвела. Гость выстрелил первым.

Мимо! Нервишки, видать, ни к чёрту. Маляр дал газ и на ходу выстрелил в ответ. Тоже в молоко. Стрелять на ходу он умел не так показательно как из стационарной позиции. Вражеская пушка, совершив перезаряжание уже развернулась к сундуку Малярийкина, но васп, как более современный корпус с автоматичекой подачей снарядов в казёнку, снова всех «победил». Хотя Малярийкин выстрелил позже, он перезарядился раньше. Остановился и дал второй выстрел с места. Точно. Угодив прямо под намалёванную на башне эмблему КТО. На этот раз башня не отлетела, но подбитый танк сменил цвет, замерцав! Видимо, пилот оставался жив, но машина получила повреждения, не совместимые с продолжением боя. Танк выбыл. И этого Маляру было более чем достаточно. Кровушки он сегодня уже попил вдоволь.

Сейчас Малярийкин впервые наблюдал, что такое «модуль игровой защиты КТО» в действии. Подбитый сундук не просто сиял и переливался. Маляр знал, с данного момента ни одно орудие из подключённых к игре танков, будучи наведённым на деактивированную машину, выстрелить не сможет. И слава богу. Хоть кто-то получит шанс выжить в этой звериной бойне. Маляр хотел понаблюдать за процессом работы защитного модуля более внимательно, но не смог, так как по нему открыли огонь.

Перевалив высотку, Малярийкин сам того не ожидая, оказался в самой гуще парных дуэлей, которую разыгрывали между подбитых корпусов нетерпеливых нубов, погибших в первые минуты боя, более продуманные игроки. Они прятались за руинами, за уцелевшими корпусами строений, за холмами и низинами, выскакивали, меняли позиции, и раз за разом выплёвывали снаряды. В чести у выживших новичков, как понял Малярийкин, были снайперские подачи. Которые, правда, постоянно лажали. А может, просто снаряды подходили к концу после тридцати минут беспрерывной пальбы. Поэтому и стреляли редкими одиночными. Как бы ни было, Маляр простоявший половину времени в укрытии, не был обременён подобной проблемой. На циферблате фронтального монитора не промелькнуло и шестидесяти секунд, как Маляр, сбил гусеницу четвёртому танку (снова засиял модуль защиты, танкист был жив) и ввязался в перестрелку между пятым, шестым и седьмым. Сделав по касательному попаданию в каждого из противников, Маляр решил отказаться от предложенной партии и выйти из артобмена. Все три машины были далеко, стреляли в друг друга из укрытия, но самое главное, увидев заведомо более сильный васп-три Малярийкина стали концентрировать огонь не на друг друге, а конкретно на Маляре. Это было не хорошо. Превосходство корпуса — превосходством корпуса, но одному против трёх (даже трёх лохов) играть было неприятно. Дав задний ход, Малярийкин снова исчез за бугром дороге так же, как минутами ранее показался из-за неё.

Но это, как ни странно, это тоже не помогло!

Обстановка на карте менялась слишком быстро, чтобы её можно было контролировать даже с помощью пресловутой логики и выдержки про которые постоянно твердил старший старшина. Пока Маляр пятился, к нему со спины, по той же самой дороге, по которой только что поднялся он, нёсся новый соперник. Также очевидно — ничего не подозревавший о выкатывавшемся к нему из-за бугра сюрпризе в виде Малярийкиновского зада. Что интересно, враг отражался на экране заднего вида, но Маляр занятый огрызанием с троицей с противоположной стороны бугра, в задний монитор попросту не смотрел.

Судьба-злодейка, словно заметив желание Малярийкина дистанцироваться от прямого боестолкновения, бросила на него нового оппонента.

Почуял врага Маляр только после страшного попадания.

Словно молот долбанул по затылку!

Маляр, даже не глядя на экран, принялся судорожно разворачивать башню. Но жёстко не успевал.

Второй снаряд врезался в корму корпуса.

Попадание!

Индикаторы тревожно заверещали. Еще один такой выпад и мерцать будет уже васп. Если выживет вообще. Что делать, отъезжать? Продолжать разворачиваться? Башню явно клинило. Маляр долбил ручку гашетки, но изображение на фронтальном экране поворачивалось еле-еле.

Малярийкин понял, что не успеет, и остервенело даванул газ. Если орудие невозможно развернуть башней, надо провернуть корпус! Гусеницы взревели, выбрасывая из-под треков камни и пыль! Вёрткая машина крутанулась на месте. Видеонаведение башни не функционировало, однако с такого близкого расстояния особо целиться и не было необходимости.

Огонь!

Выстрел оглушительно рявкнул.

Однако, вместе с Малярийкиным выпустил последний, третий снаряд и его безымянный враг. Два потока пламени в сопровождении двух кусков высокоуглеродистой молибденовой стали весом в двадцать три килограмма врезались в оба корпуса почти одновременно.

Перед глазами блеснула вспышка. Малярийкина отбросило к стене кабины, вворачивая голову в плечи и разнося в бисер задний монитор. Противно заскрежетал металл …

Спустя несколько мгновений, Малярийкин открыл глаза. Голова плыла как после самогона. В кабине было темно, сверкало аварийное освещение в виде двух оранжевых ламп возле аптечки и контейнера с кислородной маской. Экраны погасли. Деформированный корпус сжимал тело со всех сторон. От превращения в фарш спасла только защитная клетка с жёстким скелетом, установленная вокруг места пилота. Впрочем, металлические дуги, составлявшие основу клетки, были согнуты под острым углом. До смерти, в общем, Малярийкину не хватило совсем чуть-чуть. А вот вражеский танк с короткого расстояния был разврочен, как раскрывшийся цветочный бутон.

— Маляр-твою-мать-маляр! — внезапно разнеслось по всему танку. Видимо такой окрик и привёл его в себя. Голос хоть и шёл через динамики, но был хорошо узнаваем. Малярийкин слушал его весь вечер, всю ночь, задрался слушать. Прокуренную хрипотцу старшего старшины отныне Малярийкин мог спутать с чем-то другим с той же вероятностью, как звук собственного храпа.

— Да, млять! — радостно закричал в ответ Малярийкин. Дышалось ему легко и даже свободно, ведь не считая относительно легкой травмы головы и краткосрочной потери сознания, никаких повреждений он не получил. — На связи, товарищ старший старшина!

— Ух, млять! — в том же стиле отвечал ему наставник. — Нашёлся, блин, таки! Ты в паряде, сынок? Говорю, ты в паряде?!

— Да в полном, товарищ старший страшина!

— Видел, тя шмальнули. Мерцаешь, что моя ёлка!

— Было такое, товарищ старший старшина! — усмехнулся Малярийкин, смирившись с железным пленом и второй уже раз молясь на автономную систему игровой безопасности. — Дык я ж в броне! Подмяло слеганца! Всё чудесно!

— Не в броне, а в говне! — абсолютно логично со знанием научно-технической стороны вопроса поправил старший старшина. — Ты где на васпе-третьем броню то нашёл? Короче, пятёрка фраерков-нубов твой лучший результат на сегодня, сынок. Не блеск, согласен. Зато живой. Живой, сука!!! С чем и поздравляю.

— Не совсем то, к чему я стремился, товарищ старшина!

— Ай, правда? А я вот всю жизнь стремлюсь то к бабам, то к бабкам. А они ко мне никак! Работаю вербовщиком, со всякими дебилами в битых танках разговариваю! Не совсем то, к чему я стремился, а, товарищ нуб?

— Да это … — Маляр помялся. — Просто день неудачный.

— Трещи, трещи! — рассмеялся Гойгу. — Благодари Бога, что выжил, дурень! Сиди, жди окончания раунда. Вытащат. Потом посвистим.

— А сколько ждать?

— Часа три.

— Ох ты. А если бы я кровью истекал?

— А если бы у тебя понос был? Терпи! И вообще, что ты хотел от альфа-защиты? Скажи спасибо, что не добили. В битом танке тебя и ребенок разделал бы. Кстати, запомни. Вот почему ещё нужна хорошая индивидуальная защита. Бои бывают разные. И не во всех из них целью бывают танки. Видал я, как на раненных танкистов, зажатых в броне, специально на трек наматывают. Особенно в чемпионских боях. Конкуренция! Ну, ты рад?!

Малярийкин, конечно, был рад.