Отвези меня домой

– Ты меня достал, – перебил его Богатяновский. – Ты меня давно доставал, Король, но сейчас достал окончательно. А с теми, кто меня достаёт, я поступаю просто.

Он сделал вид, что поправляет под ремнём рубашку и выхватил из-за спины пистолет.

И тут произошло одновременно сразу несколько смешных, невероятных и трагических событий.

Первое событие оказалось смешным и печальным.

Пистолет, настоящий «ТТ» и отнюдь не китайского производства, то есть, машина серьёзная и довольно тяжёлая, так вот пистолет этот, который Боря Богатяновский, явно подражая многочисленным героям американских кинобоевиков, лихо выхватил сзади из-за пояса, почему-то повёл себя по отношению к хозяину совершенно непочтительно и (как позже клятвенно уверял Боря своих соседей по палате), сам вылетел из Бориной руки. Пока присутствующие с неподдельным вниманием следили за его красивым полётом, в близрастущих кустах боярышника дико взвыл сигнал Егоровых «жигулей». Тоже сам. И тут внимание присутствующих разделилось, потому что пистолет, картинно кувыркаясь, достиг земли-матушки и грянулся об неё, родимую, со всей своей тэтэшной дури. А грянувшись, не удержался и выстрелил. Пуля, которая всегда, как известно, была дурой, на этот раз проявила редкую сообразительность и попала не куда-нибудь, а прямо Боре в яйца. И тут комедия закончилась и началась трагедия.

Боря Богатяновский, целую секунду с молчаливым изумлением разглядывавший растущее алое пятно на своих белых штанах, охнул, схватился руками за раненое место и рухнул на землю с диким криком:

– Что смотрите?! Мочите их!! Меня убили!!!

И началась пальба.

Огнестрельное оружие оказалось у всех, кроме Егора, Володьки и Короля, и он, Король, первый получил четыре пули в живот и грудь, так до конца, видимо, и не поверив в происходящее.

Егор и рта не успел раскрыть, как окружающее его мирное весеннее утро наполнилось выстрелами, криками боли и ярости, густой руганью и визгом рикошетов.

– Король ранен! Кто может, спасайте Короля, – сквозь пистолетный лай услышал он чей-то отчаянный призыв и тут же понял, что призыв этот относится именно к нему, потому что у него нет оружия, и он не может прикрыть вынос тела товарища из-под огня.

Армейские навыки, равно как и навыки вождения, например, велосипеда или катания на коньках остаются с человеком на всю жизнь. В следующую секунду Егор обнаружил, что они вместе с Володькой ползком тащат за шиворот тело Короля по направлению к кустам боярышника, за которыми стоит Егорова машина.

Они втащили окровавленного Короля на заднее сиденье.

– Я его перевяжу, – пропыхтел Володька, торопливо открывая аптечку, – а ты, давай, гони, а то помрёт, неровен час, и до больницы не довезём. Эх, вспомним, товарищ, мы Афганистан… А ты что, разве двигатель не глушил?

Егор не ответил. Зажигание он, разумеется, выключал и двигатель глушил. Но сейчас тот работал на холостых оборотах и, уже ничему не удивляясь, Егор врубил передачу и бросил машину наперерез пулям.

– Куда, мудила?! – немедленно заорал сзади Володька. – Убьют на хер! В объезд давай!!

Но Егор уже не верил в то, что их могут теперь, когда они внутри Анюты, убить.

– Я знаю, что делаю! – крикнул он, не оборачиваясь. – Держись!

Дорогу перегораживал осевший на все четыре простреленных колеса вражеский джип, и Егор не стал тормозить. Откуда-то слева по ним ударила длинная автоматная очередь (враждующие стороны перешли, видать, к более серьёзным аргументам), но пули, не причинив не малейшего вреда, рикошетом ушли в пасмурное небо.

Удар. Скрежет. Мат Володьки сзади, короткий стон Короля, и вот они уже на выезде из рощи и летят по грунтовке к шоссе.

– Ну, ты, блин, Талалихин, – сказал Володька. – В БСМП давай, через Военвед, понял?

– Да понял я! Как там Король?

– Дышит пока. Но у него две пули в животе, и две в груди. Если, конечно, сердце и печень не задеты, то шанс есть. Маленький, правда…

Однако до больницы скорой медицинской помощи им доехать не удалось, – оглушительно треснуло под днищем, небо и земля мгновенно поменялись местами, Егора швырнуло на рулевую колонку, потом отбросило назад и вправо, он крепко приложился обо что-то очень твёрдое головой и потерял сознание. 

Глава десятая. 

Егор Хорунжий очнулся от капель холодной воды, которые с иезуитской настойчивостью падали ему на лицо.

Кажется дождь, подумал он. Ничего не понимаю. Откуда дождь? Или это не дождь… Тогда что?

Открывать глаза нужно было в любом случае, чего делать не хотелось. Хотелось, наоборот, спать. Но как можно спать, когда на лицо падает дождь? То есть, при большом желании можно, конечно, чем– нибудь укрыться и продолжать спать, пока это самое «что-нибудь» не промокнет, однако…

Егор сделал над собой усилие и открыл глаза.

Так. Всё ясно. Он в своей машине, которая, судя по его, Егора, крайне неудобному положению (прижав колени к груди, он лежал на внутренней стороне правой дверцы), а также огонькам на панели управления, пребывает в перевёрнутом состоянии на правом боку. Снаружи темно, из чего можно сделать вывод, что там ночь. Ночь и дождь, который проникает внутрь машины через открытое окно левой передней дверцы. Ну, уже легче, кое в чём разобрались.

– Вот б…дь, – сказал кто-то сбоку сдавленным голосом. – Где я?

– Где, где… – передразнил Егор. – В Караганде!

– Егор, блин с горохом! Это ты?

– Вовка?

– Вовка – морковка… Что-то я ни хрена не пойму. Во-первых на мне кто-то лежит. Тяжёлый, блин. А во-вторых…

И тут Егор все вспомнил.

– Слушай… – сказал он неуверенно, – по-моему в нас из чего-то попали.

– Не из «чего-то», – наставительно откликнулся Володька, – а из гранатомёта. Нам ли бриллиантов не знать… Десантный РПГ-16, он же «Удар», судя по мощности взрыва и последующим ощущениям. И где только они его раскопали… Штука довольно редкая, не то что обычный РПГ-7. В меня, видишь ли, один раз уже из такого попадали. За перевалом Саланг, зимой восемьдесят шестого. Вместо «жигулей» тогда, правда, был УАЗ – 469-й, но… ты не мог бы мне помочь снять с меня Короля? Он хоть и живой, но страшно тяжёлый.

– Полутяж, – машинально откликнулся Егор и замер. – Как – живой?!

– Живой, живой… Я слышу, как у него бьётся сердце. И вообще он тёплый. Ты можешь выбраться из машины?

– Сейчас попробую…

Егор попробовал, но это оказалось не так просто, как думалось, – мешала дверца, которая под собственной тяжестью всё время норовила закрыться, да ещё при этом что-нибудь Егору больно прищемить. Но всё-таки он справился, а потом совместными усилиями им с Володькой удалось вытащить под ночной дождь неподвижного и действительно очень тяжёлого Короля.

– Как он до сих пор жив, не понимаю, – покачал головой Четвертаков, когда они по возможности аккуратно положили бывшего боксёра на мокрую траву, чуть в сторонке от перевёрнутой машины. – Четыре дырки в мужике, и все серьёзные. Я ведь его и перевязать-то не успел. Только бинт из аптечки достал, как в нас попали. Хотя, конечно, всякое бывает. Помнится однажды на подходе к долине Пандшер…

– Погоди, Володь, – остановил разохотившегося на рассказ друга Егор. – Ты мне лучше другое объясни: почему ночь?

– Ты ещё спроси, почему дождь, – пробормотал Володька. – Ночь, потому что день кончился. Так, знаешь ли, всегда бывает. Сначала день, потом ночь, потом опять…

– Нет, погоди. Ведь было же утро! Это что, получается, что мы потеряли сознание после взрыва и целый день без этого самого сознания провалялись? Ты вообще терял когда-нибудь сознание?

– Неоднократно.

– Ну и как потом себя чувствовал?

– Хреново, как же ещё.

– А сейчас?

– Что сейчас?

– Володька, кончай строить из себя тупого! – разозлился Егор, – Ты сам сказал, что в нас попали из гранатомёта. Это что, по-твоему, хлопушка новогодняя? Сам же только что свой перевал Саланг вспоминал! И как после всего этого мы должны себя ощущать, а? Да ещё если весь день провалялись в отключке и, к тому же, в крайне неудобных позах! А?! У меня, например, даже голова не болит. Пр-рекрасно, блин, себя чувствую! Полон сил и здоровья! Только вот жрать хочется…