Проклятие Шалиона

моей крови, чтобы удовлетворить свою честь? Так ты выпьешь их.

Кровь размазывалась по лицу, по стучащим зубам ди Джоала, но тот даже не пытался укусить Кэсерила.

– Пей, будь ты проклят! – Кэсерил плотнее прижал руку к его лицу, измазанному кровавыми потеками, и ощутил колкость пробивавшейся на подбородке юнца щетины. В слезах, заполнивших испуганные глаза ди Джоала, отражалось яркое сияние свечей. Кэсерил увидел, что эти глаза начинают туманиться.

– Кэсерил, ради всех богов, позвольте ему вздохнуть! – прорвался сквозь красный туман в сознании Кэсерила тревожный крик ди Марока.

Он ослабил хватку, и ди Джоал судорожно втянул воздух. Удерживая его коленом, Кэсерил сжал окровавленную руку в кулак и сильно ударил его в живот. Ноги ди Джоала судорожно дернулись. Тогда Кэсерил отпустил его и отступил.

Ди Джоал упал на пол и скорчился, обхватив руками живот, задыхаясь, кашляя и всхлипывая и даже не пытаясь подняться. Через мгновение его вырвало.

Кэсерил переступил через мешанину вина и непереваренной пищи и пошел к Урраку, который боязливо пятился от него, пока не наткнулся на дальнюю стену. Кэсерил наклонился к его лицу и мягко повторил:

– Я не дерусь на дуэлях. Но если вы ищете смерти, как взбесившийся бык, заденьте меня снова.

Он развернулся; перед глазами качнулось бледное лицо ди Марока, белые пересохшие губы прошептали:

– Кэсерил, вы сошли с ума?

– Проверьте, – свирепо оскалился Кэсерил.

Ди Марок отступил. Кэсерил зашагал по коридору мимо столпившихся там людей, капли крови, стекая с его пальцев, падали на пол. Он вышел в пронизывающий холод ночи. Захлопнувшаяся дверь заглушила обсуждавшие происшествие голоса.

Кэсерил почти бежал по двору к своим покоям, в убежище; и шаги, и дыхание все ускорялись – запоздалый страх? Отрезвление? Живот скрутило, когда он поднимался по каменной лестнице. Пальцы тряслись, он не мог попасть ключом в замок. Ключ дважды падал на пол, пришлось держать его двумя руками, чтобы наконец справиться с замком. С трудом закрыв за собой дверь, Кэсерил со стоном упал на кровать. Его призрачная свита, разлетевшаяся во время стычки, еще не вернулась. Кэсерил повернулся на бок и свернулся калачиком, обхватив разрывавшийся от боли живот. Теперь начало болеть порезанное запястье. Голова тоже решила не отставать.

Ему доводилось видеть берсерков – несколько раз, в безумстве боя. Он никогда раньше не представлял себе, что подобное состояние возникает изнутри. Никто не упоминал головокружительного восторга, как от вина или занятий любовью. Необычное, но вполне естественное чувство – результат нервного напряжения, близости гибели, испуга, перемешанных вместе в сжатом пространстве и времени. Совсем не сверхъестественное. А что, если эта штука в животе пыталась выбраться, заманить его в ловушку смерти, чтобы освободиться самой…

«Ох».

«Ты знаешь, что ты сделал Дондо. Теперь ты знаешь, что Дондо делает тебе».

17

На следующий день Кэсерил совершенно случайно обнаружил поздним утром Орико, выходившего