Разрешите доложить!

сная история. Раньше они среди пупырчатых не котировались, так что заведовали ими гномики. Ну а потом, когда у пупырчатых при попустительстве колдуна демографический взрыв произошел, тогда и гуашь в дело пошла. Гномиков из-под деревьев повышибли, ну и как результат качество у гуаши, конечно, ухудшилось. Вскроешь банку, а там наполовину воды, наполовину ржавчины. Покрасишь, скажем, от тоски бурьян, а он еще хуже становится, чем раньше был…

Все есть, короче, одного только нет: автомата. Так точно, и под полировкой смотрели… Нету.

Ну нет – значит, нет. Взяли по паре банок… Почему мародерство? Трофей! Взятый с боем трофей… А пупырчатого так в кустах связанного и бросили. Свои вернутся – развяжут. А может, и так сожрут, не развязывая…

Вернулись к яме. А там гномики ликуют.

– Вылупился! – кричат. – Вылупился!

Тот, что раньше на яйце сидел, сияет. Остальные – тоже, но уже с легким таким, знаете, оттенком зависти.

Любопытно стало Пинькову.

– А ну-ка покажите, – говорит, – кто это такой там вылупился.

Расступились гномики. Смотрит Пиньков и глазам своим не верит. Представляете, сидит среди обломков скорлупы маленький пупырчатый. Ну да, пупырчатый, а никакой не гномик!

Вот тут-то и прозрел рядовой Пиньков. Он-то думал, что это две разные расы, а на поверку выходит – одна. И никто не знает толком, кто у кого вылупится. Может, и пупырчатый у гномика, а может, и гномик у пупырчатого. Всякое бывает, товарищ старший лейтенант.

А родитель – счастли-ивый… Ну как же – жизнь-то у детеныша будет – во! – полной чашей, не то что у папани! А того не понимает, козел, что подрастет детеныш-то и в первую очередь самого родителя и слопает!..

– Ну ладно, – говорит Пиньков. – Вы тут давайте празднуйте, а мне пора. Пойду эту вашу искать… реликвию. Если уж и это не автомат, то я тогда не знаю что… Голька, пойдешь?

Встрепенулся Голиаф, глаза – радостные, даже лапки сложил молитвенно – до того ему хочется на реликвию поглядеть. И Ваня с Яшей – тоже.

– И мы… – просят. – И нас…

Нахмурился Пиньков. Толку от гномиков маловато, а вчетвером идти – и заметнее, и шуму больше… Но не бросать же их, верно? Да и в бою они себя показали, согласитесь, неплохо…

– А ладно! – говорит Пиньков. – Вчетвером так вчетвером!

Попрощались и пошли. А этот, родитель который, так со своим пупырчонком вылупившимся и остался. И что с ним потом стало – не могу знать, товарищ старший лейтенант…

Глава 5

О воин, службою живущий!

Читай Устав на сон грядущий.

И утром, ото сна восстав,

Читай усиленно Устав.

Вышли снова к речке и двинулись по берегу в низовое овражье к ободранной пустоши. Присмирели гномики, притихли: бардак-то нарастает с каждым шагом… В общем, конечно, процесс естественный, товарищ старший лейтенант, но когда такими темпами – то жутковато… Бурьян вокруг – не продерешься, дички пошли целыми рощами. То ли неокультуренные еще, то ли уже выродившиеся… Плоды на них, правда, имеются, но, во-первых, толстокорые – полтора сантиметра железа,