Характерник. Трилогия (СИ)

–Вашбродь, довольны едой и напитками?

–Спасибо, любезный. Все вкусно.

–Тогда выбачайте, только обчество просють рассказать про жизню на большой земле. Як оно там сейчас?

Зал затих. Ротмистр, светлая голова, так и предполагал. Глянув на хитро скалившегося Кардаша, Андрей поднялся на ноги, переступив через широкую лавку, проследовал к барной стойке.

–Ну, раз обчество просит, тогда конечно…

Улыбнулся и вывалил на уши «обчеству» зиминскую заготовку. Народ слушал с открытыми ртами, а он ездил по ушам трамваями и автобусами в мирных городах. О том, как девицы приодевшись выходят «на асфальт» на променад. Нет ни выстрелов, ни взрывов, а слово «Война», воспринимается чужеродным. Уже выдохшись, ответив на много вопросов, помотал головой. «Отпустите, казаки. Устал с вами лясы точить». Усаживаясь, вдруг ощутил на себе чей-то злой взгляд. Определил направление. Обернувшись и внимательно оглядев ту часть зала, откуда шел негатив. Вон, те субчики, что в самом углу сидят. Нужно взять на заметку, а завтра стукануть Зимину, пусть разберется. Посидел, подумал и решил, что так не катит. Как у нас говорят: «Что можно сделать сегодня, зачем откладывать…» ну и дальше по тексту.

Хорошо посидели. Распрощавшись с друганами, все уговаривающими встать в их ряды, стоял на крыльце трактира, махая рукой, при этом ощущая за дверью притаившегося человека. Естественно инициацию Андрей не прошел, да и молодой слишком, мысли читать толком не умеет, но то, как они шевелятся в голове оппонента, если настроится, чувствует даже на расстоянии, а тут под боком. Неизвестный «доброжелатель», можно сказать, в ухо сопит. И ведь ненависть через край льется.

Отрешившись от всего, как в живую воду нырнул в состояние Хара. Имелся бы рядом сторонний наблюдатель, очень удивился. Стоял человек на месте и вдруг в одночасье исчез. Секретный сотрудник Померанцева, помотал головой. Бррры! Нечистая сила! Так быть не должно. Наверное вошел внутрь.

А, и вошел. Лишь только дверь от сквозняка открылась, да ветер тут же вернул ее на прежнее место. Зал от посетителей опустел. Кто не смог подняться, спали положив голову на столешницу, но таких всего двое. На кухне гремят посудой, с заднего двора громко кого-то чихвостит Патока, а как освободятся, попросят разоспавшихся на выход.

Ну и чего ты тут выжидаешь?

Парень крепкий, кость широкая. Лицо европейца без всяких примесей восточной крови. Такие, в Андрюшкиной реальности вольной борьбой профессионально занимались. Только примерился «приласкать», с верха лестницы ведущей в нумера, послышался голос.

–В-вас-силий! З-за-автра т-тяжелый день. С-спать! Н-ничего н-не выждешь. Ушел он.

Скрипят безбожно ступени рассохшейся лестницы в ночи. Нужно высказать Патоке претензии, совсем старый пердун за удобствами постояльцев следить не желает. Стараясь следовать шаг в шаг своему визави, прямо у того «на плечах» пробрался в чужую комнату. Шагнув в сторону, замер в удивлении. Да их здесь четверо. Двое не раздевшись дрыхнут без задних ног на широкой кровати, имея оружие под рукой. У всех четверых автоматы, на ремнях подсумки и ножи. Ну этим, в воюющем городе никого не удивить, не испугать. Тем более с того места где он стоит, отлично видно пломбы комендачей, ограничивающие несанкционированную возможность пользоваться в крепости огнестрелом.

Только удивился он не количеству душ в маленькой комнатенке. Их дело, на чем сэкономить! Сюрприз ожидал после того, как задвижка на двери вошла в паз. Заика не повышая голос, выдал ряд напутствий, судя по всему своему подчиненному. Но фишка была в том, что распекал он его, отнюдь не на русском наречии.

Как это понимать? Ку-ку приплыли, красные в городе? Мать честная, турки!

Подождав когда заика заснет, вырубил «вольника», оставленного на дежурстве. После этого, не спеша спеленал по очереди остальных. Спустившись вниз, позвал хозяина.

–Патока, телефон есть?

Удивившись, хромой между тем согласно кивнул.

–Как не быть, вашбродь. Провели давно. А как же, вдруг буза какая. Так чтоб в комендатуру звякнуть.

–Проводи.

Ротмистр не спал и откликнулся почти сразу:

–Слушаю, Зимин.

–Петр Геннадьевич, Андрей вас беспокоит.

–А, это который ангел хранитель Кардаша и компании, – послышался в телефоне голос ротмистра с веселым сарказмом. – Мне уж доложили о твоем выступлении. Молодец, умеешь жизнь в красках расписать…

–Петр Геннадьевич, турки в городе.

–Не понял? Ты что там перепил?

–Я не шучу. Четверых я связал и запер, но подозреваю это не последние диверсанты на территории Мещер.

–Откуда звонишь?

–От Патоки.

–Ожидай, скоро буду.

Объединенный штаб в шаговой доступности, много времени прибыть на место не потребовалось. В трактир и гостиницу заходили без ажиотажа, чтоб не поднять тревогу, не спугнуть кого не нужно. Сначала в зал просочился Померанцев с двумя вахмистрами, затем сам Зимин и тоже не один. Подъесаула Волина, помимо пяти казаков, сопровождало гражданское лицо. Совершенно «блеклый», невзрачный тип, на которого при иных обстоятельствах и внимание-то не обратишь. Чувствовалось, что у всех кто прибыл, подобный «выход» не первый. Уж слишком слажено, тихо и без суеты двигались, страхуя себя и начальство. «На мягкой лапе» продвинулись на верх, молчком в уме костеря на чем свет стоит скрипевшую лестницу и хозяина заведения, допустившего непорядок в своем доме. Секретный сотрудник, словно мышь прошмыгнул в комнату вслед за ротмистром. Глянул на стреноженных людей, с кляпами во рту, осмотрелся по сторонам. Андрею показалось, даже носом повел, принюхиваясь. Чуть смех не разобрал от такого поведения шпика. Только после его слов не до смеха стало.

–Ваше высокоблагородие, в нумерах у Патоки кроме ентих, еще трое должны быть.

–Патоку сюда.

Казаки встали в ключевых точках второго этажа, готовые при необходимости пустить в ход оружие. Трактирщик и держатель гостиных номеров предстал пред очи контрразведки. Чтоб не нашуметь, жандармы почти внесли испуганного бизнесмена в комнату.

–Есть такие, что по трое поселились? – глядя холодными глазами на помертвевшего от страха Патоку, спросил Зимин.

–Ода гостевая тремя иногородними заселена.

–Опиши внешность.

Сбиваясь и путаясь в словах, кое-как смог набросать портрет одного из постояльцев. Сексот кивнул, добавив слово:

–Они-с.

Диверсов брали шумно и с помпой. Единственный плюс, удалось обойтись без стрельбы. Встав у указанной двери, замерли в готовности к проведению захвата. Прошкин, самый высокий и массивный из жандармов, с разгона приложился плечом о дверное полотно, напрочь сметая и дверь с петель, и задвижку на ней. Дальше комната наполнилась жандармерией и казаками. После недолгой борьбы с матерщиной и стонами, троих пришлых скрутили и повязали, устроив предварительный шмон. Разбуженных шумом постояльцев, быстро загнали обратно в их апартаменты.

Во всей этой катавасии Андрей участия не принимал, понимая, работают специалисты.

Убывая из трактира, как выяснилось приютившего боевую группу противника, ротмистр на ходу зацепил Андрея под локоть.

–По твоим хитрым глазам вижу, что этим все не обойдется. И откуда ты такой все же взялся?

–Да уж мама не в подоле принесла.

–Шутник. Чтоб завтра с утра как штык у меня был. Пропуск на тебя выпишут.

Уходя, ротмистр даже не представлял как все закрутится и каким будет утро…

***

Стук в дверь заставил таки проснуться. Ничего необычного в ночной побудке нет, видать кому-то из паствы потребовалась его помощь. Иеромонах Фотий отворил дверь. В бликах каганца в руках священника, едва проявилось лицо и форма пришедшего офицера.

–Желаю здравствовать, ваше преподобие.

–Сын мой, и тебе не хворать. С чем пришел на ночь глядючи? Случилось чего?

–Срочное дело к вам, батюшка.

–Ну, заходи.

Справедливости ради нужно сказать, что офицер действительно торопился. Поэтому очутившись в горнице поповского жилья, сразу перешел к сути. Протянул Фотию свернутый бумажный лист.