Характерник. Трилогия (СИ)

–И что сие значит, Всеволод Сергеич? – прочитав бумагу, спросил Зимин.

–Может хотят развернуть «сеть», присматриваются?

–Может быть. Но все как-то топорно. –Ударил кистью по присланной бумаге. – Явно ведь прислали не самых лучших, а может и тех, кем пожертвовать не жаль. Возьмут мол и успокоятся, а мы под этой завесой профессионалов закрепим. Не думали про это?

–Честно говоря, как-то не рассматривал с такого ракурса.

–Не забывайте, против нас снова играет «Художник», и я думаю он полон желания отыграться.

–А что с этими делать?

–До утра под плотный контроль, может проявится кто. А завтра утром всех к нам.

Может и подхлестнул Зимин какие-то незаметные шестеренки в теневом механизме объекта, появлением в Кубанских Мещерах «гонца от посланного на подмогу отряда», но заметно сие никак не отразилось, разве что, народ ликовал. «А ведь царь-то, не забыл про нас! Знает, что долг свой исполняем!». Да еще эти убогие появились.

Город-крепость меж тем жил своей повседневной жизнью. Помимо военных ведомств, работали торговые лавки, базар, естественно храм божий. Питейные заведения собирали и свою часть мзды с людского позыва. Ассортимент и качество напитков и еды в трактирах не слишком разнилось, просто у Тараканова собирались как правило чистые армейцы, Патока зазывал казаков. У него конкуренция с Вырвигузом. Тот тоже делал упор на станичный люд, но не чурался «иногородних», в общем, кто придет. Гостиницы не пустовали, приветив тех, кто смог добраться к островку русского царства. Игорный дом братьев Игошиных процветал, азарт ведь в крови у русского человека, а рядом ресторация для господ офицеров и гражданских лиц среднего класса, при ней публичный дом. Без дам такого образа жизни никак-с, война, кровь, смерть с косой как часовой у знамени части. Сегодня ты жив, а завтра сослуживцы добрым словом уж поминают. Мол, был такой. Вспомнилось! В первые дни войны Мещеры напоминали огромный пестрый табор. Всюду раздавались голоса, ревел скот, звенела техника, выезжая из боксов. В ДОТах при КПП устанавливались крупнокалиберные пулеметы, укладывались дополнительные ряды мешков с песком. Пришлые обживались в новых условиях, казаки шли в реестр, бабы сволакивали с машин и телег домашний скарб, расселялись. Давно это было…

Зимин отошел от окна своего второго кабинета, находившегося на первом этаже объединенного штаба, присел в удобное кресло. Палец не вдаваясь в смысл происходившего тыкал на кнопку настольной лампы. Включал, выключал, заставляя свет в помещении мигать над разложенной на столе картой. Не давал покоя разговор с командиром вернувшейся группы, а в частности слова: «Ждали нас там! А «диких», как приманку выставили». Значит, что? У штабных «течет». Куда не посмотри, проблемы. «Птичка начирикала», снова в их краях «Художник» объявился. В прошлый раз справились. По слухам главный специалист по реализации специальных операций, ранение получил и на лечение убыл. Но заслуги ротмистра в том нет. Как выяснилось позже, чистая случайность на военной дороге. Он даже описания личности Бояджи-аги не знает. Фантом безликий, вернее со множеством лиц. Источники информации все как один отмечают не здоровое мельтешение по окраинам подконтрольной зоны. И что? Намертво перекрыть КПП, отгородиться от внешнего мира, закрыться на время? Так ведь объект стационарно долго не протянет. Люди не роботы. Им связь со станицами нужна. Сухпай со складов не вечен, а командиры партизанских соединений без единого руководства могут и в банды анархистов превратиться. Власти должны контролировать, направлять и руководить процессами иначе турки беспрепятственно устроят переброску войск к фронту. Нет, так не выйдет…

***

После случившегося маскарада, поработав на публику, Андрей из рук Зимина попал в цепкие лапы Кардаша. Хорунжий сразу хотел определить понравившегося паренька к себе в подразделение, да ротмистр приказным тоном прервал все хотелки. Мол, не нарушай конспирацию, пусть «приезжий» походит в форме офицера, перед «народом» пофорсит прогонами, а там, как карта ляжет. Ротмистр вообще человек не жадный. За то, что юнец его людей из западни вывел и для антуража, выложил на стол перед найденышем десять золотых монет царской чеканки. Деньжищи по меркам городка большие, не лиры какие, в коих и золото вперемешку с серебром слито. Сказал:

–Обживайся, в гостинице поселись, в кабаке водочки попей. Разрешаю. – Однако помахал пальцем перед носом, завершил наставления. – Но голову на плечах не теряй. А там как договаривались, байки про жизнь на большой земле рассказывай. Сможешь?

–Смогу, не глупей паровоза.

–Ну-ну! Не перестарайся.

Посмотрел на Кардаша, во взгляде мелькнуло сомнение.

–Присмотри за парнем.

–Не волнуйтесь, ваше высоко благородие, присмотрим.

Под вечер забурились в трактир при гостинице крученого казака Патоки, с броской надписью на фасаде. Вывеска «Казачий курень» подманивала станичников на огонек. Андрей отдав предпочтение именно ей, еще и комнатенку снял. Одноэтажное, довольно больших размеров здание с широкими окнами, одетое в камень, с последующей надстройкой второго этажа, для размещения приезжих, привлекло его близостью к месту «заточения» Кутепова.

В полутемном зале, отделанном фанерой по стенам, помещались десятка полтора столов с выскобленными столешницами грубой работы, способных разместить за каждым по восемь-десять человек. Сегодня казаки отдыхали от трудов праведных. От барной стойки и из дверей кухни, то и дело сновали молодые женщины с подносами съестного, пива и графинов наполненных чистой как слеза жидкостью. Шума и гама пока не было, помещение наполнено не слишком громким гомоном. Народ принял на грудь, но все в пределах нормы. Контингент не безоружный, на каждом целый арсенал смертоубийственных игрушек. Положено! А за бузу с применением оружия – смерть. Тоже положено! Поэтому в зале все чинно, и в некоторой степени даже благородно. Пелены табачного дыма особо не видно, хотя многие курят. Успевает развеяться, вентиляция успешно справляется с вредными миазмами.

Расселись за заказанный стол. Михайло Титарев, Петр Заремба, хорунжий Платон Кардаш, вахмистр Иван Силантич Потопеня, урядник Лебедь Григорий, ну и конечно Андрей. Пока готовилось жаркое, на стол подали салаты, тарелки с кольцами домашней колбасы, в глиняных кружках пиво. Понимая, что неусыпное око Кардаша, его в покое не оставит, как советовал дед, «растворился» в обществе теперь уже боевых товарищей. Пиво глотнул лишь для проформы, чтоб не выглядеть белой вороной в глазах товарищества, зато отломив от круга ломоть пахнущей перцем и чесноком колбасы, с большим удовольствием стал жевать, понимая, что вкус явно отличается от привычного из прошлой реальности. У-у, объедение! Или так проголодался?

Новые товарищи расслабились, видно обстановка и пиво отпустили пружины нервов, заставив почувствовать легкость в языке. О службе не слова. Табу!

–Нынче все по другому, все изменилось. – Делился больше с молодым, чем с остальными членами застолья старый вахмистр. – Помню городок в обрамлении станиц с широкими улицами, куренями и садочками. Красота писанная. По праздникам и выходным, колокольный перезвон церквей слышался на десяток километров. Крепость хоть и обнесена высокими бетонными заборами, а все ж по мирному времени не так напряжно смотрелась. На первое КПП автобусы подъезжали. Остановка там была Теперича от ей и следов в помине не осталось. Хочешь в Краснодар, в Ростов? Езжай! Хочешь в Новороссийск? Да хоть по всему побережью провезут. Сейчас нет остановки, всю красоту земляные валы, надолбы, ДОТы и ежи сожрали. На стенах, сам видел, вышки установлены. Смертоносные причиндалы на каждом шагу. Одно утешает, станицы в подконтрольной нам территории отстраиваться стали. Люди хоть и знают, что война, да понимают – далеко. А у супостата сил на все не хватает. Турция далёко, а с теми кто здесь под боком, с абреками и крымчаками мы справляемся…

После жаркого, хозяин заведения, хромающей походкой, под аккомпанемент вдруг замолчавшего зала подошел к их столу. Обратился к Андрею: