Хроноагент. Гексалогия

Магистр послушно берет груздь и жует, попрежнему не сводя с меня напряженного взгляда. Я беру рюмку.

– Давайте сначала выпьем. Выпьем за мое возвращение. Если бы вы знали, как я рад, что имею возможность снова видеть вас, быть с вами рядом. Одно Время свидетель тому, что я уже потерял всякую надежду вернуться. Я готов был расплакаться, я молился на вас, как на богов, я уже прощался с вами. Но я всетаки выбрался. Вот за это и выпьем!

Кристина приподнимается и поднимает свой бокал:

– Андрей, я поздравляю тебя от всей души! Я уже поняла, где ты был, и сознаюсь честно, я бы от страха рехнулась. Как ты выбрался? Я с нетерпением жду твоего рассказа.

Я выпиваю и закусываю селедкой, потом говорю:

– Знаешь, Крис, я тоже был близок к этому. Никогда мне еще не было так страшно. Андрей, налей нам еще, а ты, Кэт, найди, пожалуйста, момент моего исчезновения и подготовь запись.

На мониторе возникает сцена погони де Ривака за графом Саусверком. Вот Саусверк устремляется вверх по ответвлению оврага сквозь заросли ивняка и… пропадает. Изза поворота показывается де Ривак с двумя своими людьми. Один из них выскакивает вперед и тоже пропадает.

– Стой! – кричит де Ривак.

Второй его человек останавливается и недоуменно смотрит на него.

– Жди его здесь. Заряди мушкет и будь наготове. Он сейчас должен вернуться, подождем.

– А если не вернется?

– Тем хуже для него, – с неприятным смешком отвечает де Ривак и снова говорит: – Подождем.

И, подумав, добавляет:

– С часок подождем. Ты здесь, а я за поворотом. Если появится, сразу же стреляй.

Ждать приходится недолго. Не успевает спутник де Ривака зарядить мушкет, как трещат кусты. Грохочут выстрелы, и граф Саусверк начинает осторожно спускаться в овраг. Прыжок коня, выстрелы, слетает шляпа де Ривака, и тот, улыбаясь, говорит:

– Вот мы и обменялись приветствиями! Ну, как вам понравилось путешествие? Я не думал, что вы выберетесь оттуда.

Мой вопрос:

– А почему вы не последовали за мной?

– Я что, с ума сошел, соваться в…

Опять какаято тарабарщина.

– Стоп! – говорю я. – Кэт, сделай, пожалуйста, повтор.

– Не надо, – вмешивается Магистр. – Он сказал «угон крадикс зуфель». Только не спрашивай меня, что это значит. Лингвисты расшифровывают это уже несколько часов.

А на мониторе тем временем продолжают развиваться события.

– …оставлю все так, как есть? Теперь мне надо ни много ни мало, а вашу жизнь.

Сверкают обнаженные сабли, звенят клинки.

– Ну, дальше неинтересно, – говорю я, – Кэт, включай запись.

Усаживаюсь поудобнее, выпиваю еще рюмку, закусываю и начинаю:

– Когда я проезжал эти заросли ивняка, меня ослепила вспышка желтого света. Эти кусты настолько густые, что, продираясь сквозь них, я ничего не заметил. Выехал я в другой фазе. Там была ночь. Судя по всему, это была фаза, где шла примерно вторая половина XX века. Приметы: телевизионные антенны и легковой автомобиль типа «Фиат».

Рассказываю я долго, прерываясь только затем, чтобы промочить горло глотком кофе, который мне подливает Катрин. Меня никто не прерывает. Все внимательно слушают, не сводя с меня глаз. Время от времени ктото опустошает рюмку, Андрей подливает. Когда водка кончается, Андрей трогает Магистра за плечо. Тот молча достает из бара коньяк. Водка у него кончилась, а творить новую ему некогда.

Когда я, наконец, заканчиваю свое повествование о «хождении по фазам», никто не произносит ни слова. Все попрежнему смотрят на меня. Жиль делает знак Андрею, и тот быстро наполняет коньяком опустевшие рюмки. Жиль берет свою и тихо говорит:

– Андрей, у тебя не было даже одного шанса из тысячи вернуться из этого «угон крадикс зуфеля». Видимо, агенты ЧВП хорошо знают, что это такое, и неспроста боятся его. Это просто чудо, что ты снова с нами.

Мы выпиваем. Потом Андрей спрашивает:

– Друже, ты говорил, что пережил весьма неприятные минуты. Ты что, действительно запаниковал?

– Это слабо сказано, Андрей. Я был близок к истерике. Помнишь курс МПП? Нас там готовили ко всякому, но не к такому!

– Сектору Z надо учесть этот момент, – говорит Жиль.

– Сектор Z и так уже распоясался сверх всякой меры, – недовольно ворчит Магистр, – слишком много они на себя берут…

– Ну, ну, Филипп, успокойся, – мягко говорит Стремберг, – они уже сами поняли свою ошибку.

– Дайто Время, чтобы все прошло нормально, без последствий, – снова ворчит Магистр.

Кристина не дает мне сосредоточиться на этом разговоре. Задумчиво вертя за длинную ножку бокал с вином, она спрашивает:

– Андрей, я очень внимательно слушала, но остался один неясный для меня момент. Меня интересуют и твои субъективные ощущения при переходах.

– Никаких, – отвечаю я. – Все, как у Грибоедова: и «Шел в комнату, попал в другую».

Кристина ненадолго замолкает, потом заявляет:

– Мне необходимо самой побывать там.

После паузы Магистр спрашивает ее:

– И как ты себе это представляешь?

– Очень просто. Вы внедряете меня в когонибудь в Лотарингии, и я сама пройду все эти переходы и узнаю все, что мне нужно. Что это ты улыбаешься, Филипп?

– Прости, Крис, но ты говоришь несусветную чушь!

– Что значит, чушь?!

– А то, что, вопервых, ты ничего не узнаешь, так как Андрэ только что сказал тебе, что физически переход не воспринимается…

– А приборы?

– Время с тобой, Крис! Какие приборы? Вовторых, как я понял, эти переходы являются спонтанным порождением какихто межфазовых процессов. Каких, это тебе предстоит выяснить. А значит, возникают они и исчезают случайно. Нет никакой гарантии, что, войдя в переход в Лотарингии, ты в конце концов в нее и вернешься. Прикинь сама, сможешь ли ты выдержать бесконечное путешествие по фазам, без всякой надежды выбраться назад. Да еще по каким фазам! Один мир ядерной зимы чего стоит! А есть фазы и похлеще. Что ты будешь делать, если один из переходов выведет тебя в застенок инквизиции или в стойбище ларок? Даже такой тренированный хроноагент, как Андрэ, и то был на грани срыва, по его собственному признанию. Так что не может быть и речи, чтобы ты или кто другой из нас повторил этот маршрут. Надеюсь, я тебя убедил?

– Вполне. Но, пока ты говорил, у меня родилось другое предложение, даже два.

– Интересно.

– Первое. Мне непременно надо поработать несколько дней в Синем Лесу. Надеюсь, это возможно?

– Возможно. С условием, что ты не полезешь в переход. Даешь слово?

– Даю.

– Ну, тогда тебе остается выбрать, в каком образе ты там будешь выступать. Кто тебе больше нравится: хура или ларка?

Я содрогаюсь, вспомнив и тех, и других, а Тристана смеется:

– Думаю, что хура больше соответствует моему характеру…

– А я думаю, что ты ошибаешься, – ворчит Магистр, – но будь потвоему. А что второе?

– Второе. Ричарду и его группе необходимо попытаться идентифицировать те фазы, где Андрей обнаружил переходы…

– Я уже наметил себе такую задачу, – говорит Ричард, – хотя она трудно осуществимая. Почти никаких конкретных зацепок. Надежду вселяют только поселок на опушке леса, российский город и железнодорожная станция. Однако здесь очень много вариантов, но мы все же попытаемся.

– Подожди, Ричард! – восклицает Магистр. – А как же фаза ядерной зимы? Нам известно только три такие фазы, а это сильно сужает круг поиска.

– Я уже думал об этом, но… Андрей, не было ли поблизости какихто характерных примет, развалин, например?

– Нет, ничего не было. Только обгорелые пни.

– Жаль. Эти обгоревшие останки леса могут быть в любом полушарии. Очень жаль. Ведь именно в этом месте переход имел вид пятна в форме лемнискаты, причем в зависимости от точки входа в пятно можно было попасть в разные фазы. Еще один момент, Андрей. Где, потвоему, может находиться эта железнодорожная станция?

– В Америке. Судя по паровозам, в Америке шестидесятых годов XIX столетия.

– Так, это уже дает привязку. Потом я еще обращусь к тебе, чтобы ты поподробнее описал мне поселок и город.