Железные Люди в Стальных Кораблях

Хеллборн мог бы с ним не согласиться. Даже альбионец, очень смутно представлявший себе стратегию и тактику боевых действий в африканской пустыне, догадывался, что вражеские диверсанты могли спокойно закопаться в песок и выпрыгнуть в самый неожиданный момент. Но спорить не стал, потому что «Большой Сахарский Комфорт» уже затормозил.

Только теперь они смогли рассмотреть «джентельменов с большой дороги» как следует. Один из них, оберлейтенант, стоял прямо на бетонке, едва не задавленный автобусом. Другой, унтерофицер, вооруженный автоматом – чуть дальше, на обочине, справа по курсу.

МакДиармат осторожно опустил ветровое бронестекло:

– В чем дело, офицер?

На оберлейтенанта было жалко и страшно смотреть одновременно. Он выглядел дико и угрожающе с окровавленной повязкой на лбу, с воспаленными, запавшими глазами и испачканными кровью полусогнутыми руками. Тяжело дыша, он спокойно всматривался в подъехавшую машину.

– Я желаю разговаривать со старшим из офицеров, – сказал оберлейтенант, сохраняя полнейшее хладнокровие.

– Я старший, – сообщил МакДиармат. – В чем дело?

– Будьте любезны сойти сюда, – ответил оберлейтенант, не двигаясь с места.

– Не валяйте дурака, оберлейтенант, – нахмурился МакДиармат. – Мы торопимся. Говорите, чего вам надо?

Легионер немного помолчал, как будто планируя дальнейший разговор, потом решительно продолжил:

– Я имею приказание реквизировать транспорт для генерала Айгнера.

– Глупости, – резко ответил МакДиармат, – на этой дороге действуют вражеские диверсанты, и мы не можем задерживаться…

– Я имею особое распоряжение, майор, – нараспев проговорил оберлейтенант, – и о диверсантах ничего не знаю.

– В самом деле? – удивился ирландец. – А что произошло? Где генерал Айгнер?

– В пяти километрах отсюда, – ответил офицер, – с его бронемашины слетела гусеница, и я имею особое распоряжение…

– Я уже слышал об этом! – воскликнул МакДиармат. – Я уже слышал об этом особом распоряжении.

– Будьте настолько любезны, – сказал оберлейтенант, – прикажите другим господам выйти из машины. Водитель может остаться.

– Я достаточно наслушался этой чепухи, – заметил ирландец. – Отто, дави его.

Скорцени выполнил приказ. Унтерофицер, стоявший на обочине, немедленно открыл огонь из автомата. На бронекорпусе «рено1925» осталось несколько царапин. Ответные выстрелы МакДиармата отбросили унтера на песок.

– Надо добить его, – заметил ирландец и приоткрыл дверцу.

Ко всеобщему удивлению, Патриция отпихнула его и первой выпрыгнула из машины. Пораженный Хеллборн поторопился проследовать за ней.

Унтерофицер был еще жив, он пытался уползти в пустыню. Услышав шаги за спиной, он обернулся. Прищурился, рассматривая приближающихся людей. Сфокусировал свой взгляд на Патриции.

– Симона? – удивился он.

Патриция выстрелила ему прямо в лицо. Потом еще раз.

– Что это было, мисс Блади? – изумился МакДиармат. – Снова очень личные проблемы, которые нас не касаются?!

– Именно так, – подтвердила Патриция. – А теперь мы можем ехать дальше.

Некоторое время спустя, на несколько километров ближе к Александрии, она не выдержала пристального взгляда Хеллборна и неохотно пробормотала:

– Касабланка, «два года работ на благо общества». Один из клиентов. Испорченный тип, стукач тайной полиции. Поверь мне, мир стал чутьчуть лучше.

«Который из миров?» – задумался Хеллборн, но так и не нашел подходящий ответ.

* * * * *

На следуюшем перекрестке возвышался типичный образчик карфагенской архитектуры – флакбашня.

– Пограничный пост, – пояснил МакДиармат. – Именно здесь проходила граница Доминации и Португальского Египта. Разумеется, с тех пор армии Спаги ушли далеко на восток.

Башня была окружена чемто вроде временного лагеря – живописно разбросанные палатки, танки, бронемашины и т. п. По ту сторону бывшей границы возвышались не менее живописные каменные развалины – очевидно, остатки португальской пограничной крепости, уничтоженной в первый день войны. Линия, где раньше проходила граница, была видна невооруженным глазом – там роскошная бетонная магистраль простонапросто обрывалась и превращалась в убогую грунтовку. Впрочем, не совсем обрывалась – сворачивала одновременно на север и юг.

Среди прочих строений неподалеку от башни красовался осколок мирного времени – бунгалообразный ресторанчик с невероятно оригинальным названием «West of the Border». Рядом стояли несколько машин – штабные, грузовики и даже один бензовоз. Скорей всего, пустой. Полному не разрешили бы здесь находиться.

– Остановимся, перекусим, разузнаем последние новости, – решил МакДиармат. – Дальше начинается Неизвестная Страна.

Как и следовало ожидать, владельцем ресторанчика оказался старый ветеран, уволенный в запас чуть ли не в первые годы Солдатской Республики. Бизнес должно быть процветал, особенно сейчас, хотя цены были ничтожные, насколько Хеллборн успел разобраться в здешней монетарной системе. «Все для защитников отечества» и т. д., и т. п.

– Не думал, что буду скучать по бегемотным консервам, – заметил Хеллборн, изучая меню. Еще бы, всю дорогу от Карфагена пришлось питаться консервами из верблюжатины. – Откуда они у вас? Контрабанда?

– Трофеи, – отвечал хозяин. – Приятного аппетита!

Непоятно, кого и зачем МакДиармат пытался ввести в заблуждение, но он велел своим спутникам не усаживаться за один столик. Никто не стал спорить изза такого пустяка. Хеллборн по старой привычке устроился в дальнем углу, потыкал вилкой в останки несчастного бегемота, развернул газету («Боевой бюллетень Доминации»)…

– Не двигайся, сука, или я выпущу тебе мозги, – прошептал ктото у него за спиной.

«То приключение в Ледовитом океане было вершиной моей карьеры, – с горечью подумал Джеймс. – С тех пор – один сплошной спад. Теперь я уже не решусь бросить вызов человеку, который тыкает стволом мне в спину… Между прочим, а кто это?! Голосто знакомый…»

Он не успел вспомнить, ибо владелец голоса обошел вокруг столика и уселся напротив. Ствол пистолета уткнулся Хеллборну в колено.

– Будешь дергаться – яйца отстрелю, – заявил комиссарподполковник Аттила Кун собственной персоной.

– Сначала мозги, теперь – яйца… – пробормотал Хеллборн. – Что будет завтра?

– До завтра ты не доживешь, – пообещал старый боевой товарищ. – Мерзкий предатель.

Со дня их последней встречи мадьярский коммунист успел побриться, подстричься, сменить очки на дешевую модель в стальной оправе, и переодеться в военную форму Доминации.

– А ты кому сегодня служишь? – кивнул на эту форму Хеллборн.

– Дурак, – искренне удивился такому вопросу Аттила. – Я бежал из лагеря для военопленных. Форму отобрал у одного легионера, которому она больше не понадобится. До Египетского фронта добраться было проще, чем до Камерунского. Скоро я буду среди союзников и продолжу истреблять карфагенскую сволочь.

– Ну так и я тоже, – пожал плечами Джеймс. – Переоделся и собираюсь перебраться через линию фронта…

– Лжешь, негодяй, – уверенно заявил Аттила Кун. – Ты так быстро пошел с ними на сотрудничество…

– Таков был план, – снова пожал плечами Хеллборн. – Я их обманул, потом бежал, ну и так далее.

– Лжешь, – повторил комиссар, но уже не так уверенно.

– Откуда мне знать, что ты не лжешь?! – возмутился Хеллборн. – Ты вовсе не бежал из лагеря, а наоборот, стал работать на карфагенскую тайную полицию. Сидишь на границе, узнаешь и перехватываешь драконских беглецов…

– Как ты смеешь! – возмутился Аттила. – Да как ты смеешь такое говорить!

– Кто тебя знает, – развел руками альбионец, – ты так долго смотрел в бездну…

Мадьяр вздрогнул, покраснел, потом побледнел. Похоже, эти воспоминания были ему неприятны.

– …и простудился, – добавил Хеллборн.

– Все, довольно, – решительно сказал Аттила. – Пошли.

– Куда? – уточнил Хеллборн.

– Я могу пристрелить тебя прямо здесь, но это будет очень больно и неприятно, – терпеливо объяснил комиссар, снова постучав стволом пистолета по колену Хеллборна. – Или мы сделаем это гденибудь снаружи, в укромном уголке. Обещаю, это будет быстро и почти безболезненно. Ты ничего не успеешь почувствовать. Вставай, если хочешь умереть как мужчина.