Железные Люди в Стальных Кораблях

У Джеймса складывалось впечатление, что он оказался в самой серьезной заднице со времен пребывания в индоокеанском лагере. В ходе их предпоследней встречи товарищ Новосельцев вел себя слишком прямолинейно и недвусмысленно. СМЕРШ приговорил Хеллборна к смерти. СМЕРШ шутить не любит. СМЕРШ всетаки добрался до него, и если его не прикончили прямо на дороге, то почему? Ответ прост и очевиден, если не сказать «банален» – прежде чем пристрелить Джеймса Хеллборна, советские агенты попытаются извлечь из него всю возможную полезную информацию. Все разведки так делают.

Гром и молния!

Машина въехала прямо в гараж. Второй лимузин, в который пленители затолкали Патрицию, остался снаружи. Хеллборна протащили по мрачным коридорам и доставили в столь же мрачную полуподвальную комнату, где не было ничего, кроме трех массивных кресел с бронзовыми подлокотниками и трех деревянных стульев. Джеймса бросили в одно из кресел и приковали наручниками. После этого Суздальский снова отдал команду на непонятном славянском языке, и его загадочные подручные удалились. Дверь не просто захлопнулась – ее заперли на ключ. В комнате остались трое – Суздальский, Новосельцев и Хеллборн.

Гром и молния.

Из настенных часов выпрыгнул механический попугай (африканская экзотика!) и мерзким, скрипящим, несмазанным голосом трижды прокаркал:

– Два тррридцать!.. Два тррридцать!.. Два тррридцать!..

– Ну и погодка, – констатировал Суздальский, подойдя к окну. – Отвратный ливень. Как будто не африканское лето, а петроградская осень.

– Альбионская весна, – в тон ему отозвался Хеллборн.

– Мы собрались здесь не для того, чтобы обмениваться ностальгическими воспоминаниями, – заметил советский разведчик, бросая свой плащ на спинку стула.

– Верно, – согласился Хеллборн. – Грязные убийцы! Вы не имеете права. Ваши действия преступны и противозаконны. Вам придется за это ответить! Вы вообще отдаете себе отчет?!..

– Это будет длинная ночь… – пробормотал Новосельцев. – Можно, я его ударю?

– Ни в коем случае, – отрезал Суздальский. – Это не наш метод. Мы же не фашисты.

– И где Патриция? – продолжал Хеллборн. – Что вы с ней сделали?!

– Ничего, – сообщил Суздальский, устраиваясь в кресле напротив. – С ней все в порядке. Она в соседней комнате. Пока.

– Пока?! На что вы намекаете?! – возмутился Джеймс. – Вы не знаете с кем связались! – Он выпятил грудь, облаченную в карфагенский мундир. – У меня важные друзья в правительстве Спаги, и они будут нас искать.

Русские шпионы переглянулись.

– Даже если так, – пожал плечами Суздальский, – мы постарались замести следы. Здесь вас никто искать не будет.

– Вы просто страшно заблуждаетесь. И вы еще за это заплатите, – пообещал Хеллборн.

– Достаточно, мистер Хеллборн, – поморщился Суздальский. – Все это пустые сотрясения воздуха. Вы ведь меня помните? Вот уж не думал, что нам придется встретиться снова, да еще в столь необычных обстоятельствах! Хотя… После Шпицбергена – стоит ли удивляться? С некоторых пор альбионцев можно встретить в самых неожиданных местах. Лезут и лезут, без мыла и смазки…

Новосельцев, уже сидевший в другом кресле, хохотнул. Хеллборн промолчал, пытаясь понять и переварить замысловатое оскорбление.

В наступившей тишине в дверь постучали.

– Я открою, – вызвался Новосельцев, как младший по званию. В комнату на секунду заглянул один из славянских головорезов, чтото коротко доложил и снова скрылся за дверью.

– Кто они такие? – поинтересовался Хеллборн.

– Желтогорцы, – машинально ответил Суздальский, но тут же вернулся к основной теме разговора. – Я недооценил вас тогда…

«Желтогория, – вспомнил зарывшийся в глубины памяти Джеймс Хеллборн, – она же Монтефлавия, крошечное адриатическое княжество, член Трансбалканской Федерации, бедный и воинственный народ, прекрасные наемники и телохранители. Служат повсюду, от кальмарских берсерков до легионов Доминации…»

– …один сопливый офицер и три конвойных морпеха, – продолжал советский разведчик. – Кто мог предположить, что вы играючи с ними справитесь!

– Это не я, это риттмейстер Браге, – машинально возразил Джеймс.

– Вы знаете, с некоторых пор я не верю в эту версию, – заметил собеседник. – Вот и сейчас, вы слишком поспешно стали оправдываться. Впрочем, что было, то было. А la guerre comme а la guerre. Вы бежали из плена в самый разгар боевых действий, убив при этом несколько советских солдат и офицеров. Разумеется, после этого вы вряд ли могли рассчитывать на любовь и симпатии советских граждан, но с юридической точки зрения претензий к вам быть не может. Особенно после того, как наши страны подписали мирный договор и вступили в войну против общего белголландского врага. Но вот ваши грязные игрища в Харбине – совсем другое дело. За это вы и были приговорены к смерти Судебной Коллегией СМЕРШа.

– О! – воскликнул Хеллборн. – Узнаю старые добрые советские методы! Красные бандиты в своем репертуаре! Тайные кенгуриные суды и беззаконные убийства! Ничего не поняли и ничему не научились.

Он попал в больное место, его пленители одновременно покраснели и нахмурились. Советские офицеры слишком щепетильно относились к вопросам чести. Наследники самой справедливой революции, строители нового мира, граждане Свободных, Равных и Братских республик – так они себя называли. Хуже драконцев, честное слово.

(Хеллборн поймал себя на мысли о том, что теперь он слишком часто сравнивает людей, сообщества и события Мира Спекулянтов с «оригинальной» Землей).

«Мы должны показать всему миру, – говорила Кровавая Мэри Спиридонова, – что мы не являемся бандой авантюристов и узурпаторов, незаконно захвативших власть. Нет! Только чистыми руками можно построить прочный фундамент светлого будущего! Пот неизбежен, но довольно крови и слез!»

«Можно я его ударю? – Нет, это не наш метод».

Нет, теперь у них рука не поднимется пристрелить его просто так. Теперь они еще и оправдываться будут, дабы окончательно обелить себя в его и свои глазах.

Так и есть.

– Вы нас с кемто перепутали, мистер Хеллборн, – еще больше нахмурился Суздальский. – Ну что ж, время терпит, поэтому я подробно объясню вам, в чем заключается ваша вина. И даже предоставлю шанс оправдаться.

– Я весь внимание, – отозвался Хеллборн, прислушиваясь к нему примерно половиной мозга. Вторая половина отчаянно искала выход из положения. Удалось потянуть время? Хорошее начало. Но этого мало…

– После завершения операции на Шпицбергене, меня отправили в Харбин, – начал Суздальский. – Как мы все теперь знаем, в маньчжурской столице назревали грандиозные события, поэтому наше – и не только наше – руководство стянуло туда лучшие силы. Дабы все держать под контролем и не упустить ничего важного. И мы не упустили.

«Как скажете, товарищ старший капитан!»

– Наша станция прослушки находилась совсем недалеко от вашей конспиративной квартиры, – с подкупающей откровенностью поведал советский разведчик. – В тот день я был старшим дежурным офицером. И вот, около полудня, один из операторов докладывает мне о загадочной активности на одной из прослушиваемых квартир, принадлежащей, по нашим данным, Альбионской секретной службе. Я беру наушник, и мы слушаем вместе. Ктото ходит из угла в угол, скрипит половицами и двигает мебель.

«Все правильно, – подумал Хеллборн. – Я приехал туда около полудня. Осмотрел квартиру и заново расставил стулья».

– А потом – снова тишина, – продолжал старший капитан. – До самого вечера. Когда в квартиру приехали уже двое. И какой интересный они повели разговор!

– Это была самооборона, – выпалил Джеймс.

– ???!!! – возрился на него Суздальский.

– Можете мне не верить, но это Браге убил лейтенанта Стеллера и остальных ваших солдат, – заявил Хеллборн.

«Не признаваться! Ни в коем случае! До последнего!»

– …но товарищ Надежда Стеллер мало того что мне не поверила, так еще и затеяла маленькую личную вендетту! – воскликнул альбионец. – Я всего лишь оборонялся.