Фаза боя

—

Пол, здесь все напитки с дурью?

—

Конечно. Наркотики не добавляют только в пиво, спиртное и в кофе.

—

А сигареты? Они тоже все с дурью?

—

Почти все. Есть и без наркотиков, но они стоят раза в два-три дороже.

—

Ничего себе!

—

А вы что? Не балуетесь? Ах да! Вы же — боевики, вам надо форму поддерживать. В таком случае, если Серж захотел пить, лучше пусть закажет пива. Ты не хуже меня знаешь, что именно альты и сняли в своё время все ограничения в этом плане. Так что… — он разводит руками.

Вот даже как! Впрочем, этого как раз и следовало ожидать. Дураками и одуревшими управлять легче, чем умными. Старый, известный принцип.

А развлекательная программа продолжается. Мирбах водит нас по спортивным клубам, выставкам. Везде дым коромыслом, тяжелыми, осязаемыми слоями. И везде стоят автоматы с наркотическим пойлом. Этот фактор «свободы» здесь процветает.

«Спортсмены» на рингах, аренах и подиумах калечат и убивают друг друга под рёв, улюлюканье, свист и восторженные вопли одурманенной наркотой толпы. Сбив с ног противника, боец весом более ста килограммов прыгает ему на грудь и живот. При этом он подпрыгивает не менее трёх раз. Трещат рёбра, хрипит поверженный противник. Потом то, что от него осталось, утаскивают, а победитель удостаивается триумфа. Что с того, если завтра и его затопчут таким же образом. Сегодня он — победитель, герой. Сейчас он получит приз и будет наслаждаться жизнью. В следующем поединке победитель не топчет поверженного. Он загибает ему ногу и, подложив под сгиб своё колено, смотрит на публику, ждёт её решения. «Делай! Ломай! Хрястни!» И он делает. Хруст, вопль, и побеждённого утаскивают с арены.

В другом зале борцы сражаются по колено в жидком глинистом растворе. В этом же растворе победитель топит побеждённого, пока тот не захлебнётся окончательно.

На пятиметровой высоте установлено длинное толстое бревно. Двумя метрами ниже натянуты несколько канатов. А из бетонного пола густо торчат острые стальные колья. «Спортсмены» стараются столкнуть друг друга с бревна. Иногда падает один, иногда — оба вместе. Ухватившись за канаты, они поднимаются на бревно, и всё начинается сначала. Так продолжается до тех пор, пока один из них не промахивается мимо спасительного каната и не оказывается на кольях.

Ринг густо усыпан рыбой. Утопая в ней по лодыжку, два накачанных, похожих на горилл борца лупцуют друг друга почем зря. Они полностью обнажены, если не считать облепившей их чешуи и рыбьих потрохов. Замечаю, что большинство ударов они целят в промежность противнику или пытаются мёртвой хваткой вцепиться в его мужское достоинство.

Ну это понятно, почему. На возвышении сидит «главный приз» состязания. Прекрасно сложенная дива с длинными соломенными волосами почти до пояса. Она «одета» под стать борцам. Весь её наряд составляют алые туфельки на немыслимой высоты шпильке. Победитель, как поясняет Мирбах, кроме денежного приза получит и эту красавицу.

Борцы барахтаются в рыбе минут двадцать. Бой не делится на раунды, и перерывов нет. Наконец один из борцов подлавливает другого, когда тот поскальзывается на раздавленной рыбине и в попытке удержаться на ногах широко взмахивает руками и раскрывается. Сокрушительный удар ногой в живот заставляет его согнуться пополам. Тут же следует удар по голове. Таким ударом можно оглушить быка, что и случилось. Незадачливый боец мешком валится на кучу рыбы. Торжествующий победитель с презрением пинает поверженного противника, плюёт и вскидывает руки в победном жесте.

Уже ближе к ночи Мирбах приводит нас в цирк. Там бои быков чередуются с гладиаторскими боями. Причем на быка матадор выходит один на один и вооружен только кинжалом длиной пятнадцать дюймов. В гладиаторских боях тоже присутствует некоторое своеобразие. То двоих выпускают против десятка, то один борется с двумя или тремя. Среди бойцов немало женщин. Дерутся они не хуже мужчин и умирают на арене не менее достойно.

В заключение на арену, над которой уже стоит густой запах свежепролитой крови, выгоняют полсотни раздетых мужчин, женщин и детей. С двух сторон выезжает по десятку вооруженных всадников. Они начинают гоняться за людьми, рубят их и колют. Через двадцать минут «представление» заканчивается.

— Это были рэфы, которые отказались выступать в цирке, — объясняет Мирбах, — но, как видите, им это мало помогло.

За ужином я пытаюсь раскрутить Мирбаха сразу по нескольким направлениям. Пытаюсь поконкретнее выяснить свою задачу в даунтауне, дальнейшие действия после победы восстания. Я также не против узнать более подробно о содержании программы Мирбаха. Ну, об организации регулярной армии он уже говорил. А что еще? Также меня интересует: кто стоит за Мирбахом? Кто его поддерживает? Не может же он рассчитывать только на восстание даунов?

Но все вопросы повисают в воздухе. Мирбах мастерски напускает туману, отделывается общими фразами или начинает излагать пространно, чуть ли не от сотворения мира, и в итоге уводит в такой словесный лабиринт, что сам не может из него выбраться.

Мне это надоедает, и я атакую в лоб:

—

Ладно, Пол, всё это лирика. Меня больше интересует другой вопрос. В случае удачи ты станешь президентом. А что получу я?

—

Как?! Тебе разве не сказали?

Мирбах откровенно удивлён. Всё правильно. На его месте и я удивился бы не меньше. Человек идёт на опасное дело и не знает, сколько ему за это заплатят. Но и это тоже верно. Настоящий командир наёмников, которого ждал Мирбах, разумеется, знает, за какую сумму он рискует своей головой. Но я-то этого не знаю. Поэтому будем играть дальше.

—

Разумеется, сказали. Но мне оставили некоторую свободу выбора. После постановки задачи ты должен назвать мне окончательную сумму. Если она меня не удовлетворит, ты будешь волен искать другого исполнителя.

—

Вот как? Странно. Об этом мы не договаривались.

—

И понятно, почему. Если бы тебе сразу поставили такие условия, ты бы отказался от наших услуг и успел бы найти других людей. А сейчас переигрывать уже поздно.

—

Ха-ха-ха!

Мирбах откидывается в кресле, берёт стакан с виски и сигару и забрасывает ноги на стол. Я следую его примеру, делаю маленький глоток, пускаю дым кольцами и с улыбкой разглядываю кандидата в президенты.

—

Я понял тебя, Андрей. Ты прав. Менять что-либо в этой игре уже поздно, и, если ты откажешься играть, я действительно окажусь в безвыходном положении. Всё будет обречено на провал, и мне останется только пустить себе пулю в лоб. Принудить тебя невозможно, запутать — тоже. Ты просто уйдёшь в даунтаун и ничего там не будешь делать. Так что твоя игра беспроигрышная. Но я был готов к такому варианту, и ты мог не поднимать этот вопрос. Здесь сумма, в два раза превышающая ту, что тебе должны были обещать. Хотел передать тебе завтра, но раз уж об этом зашла речь, то получи сегодня.

Он достаёт голубую карточку с золотыми полями и вставляет её в приёмник. На мониторе высвечивается восьмизначное число. Время побери! Как раз деньги-то меня здесь меньше всего интересуют. Видимо, эта мысль отразилась на моём лице, потому что Мирбах, истолковав мою гримасу по-своему, поспешно добавляет:

—

И это только аванс. Такую же сумму ты получишь по завершении операции. Послушай, Андрей, чем ты недоволен? По-моему, это много больше того, на что ты мог рассчитывать.

—

Пол, это всего лишь деньги…

—

Да ты хоть представляешь, сколько жизней надо прожить, чтобы истратить такую сумму?

—

Это смотря как тратить и на что. Но речь идёт не об этом. Если хочешь, можешь оставить при себе вторую часть, но взамен окажи мне услугу.

Брови Мирбаха лезут верх. Он озадачен и прикидывает: что это может быть за услуга, ради которой я отказываюсь от таких денег? Покачав головой, он с сомнением в голосе говорит: