Новичкам - везёт... (СИ)

    Обогнули невысокую бетонную коробку, вынырнувшая из пухлого облака луна чуть прибавила света, Атеист наконец хоть что-то смог различить. Седой опустился на корточки возле стены и довольно хмыкнул:

    - Есть!

    Седой плюхнулся на живот и ужом скользнул под стену. Атеист брезгливо опустился на землю, под локтями и коленями омерзительно чвакнуло, медленно прополз  под стеной, поднялся. Попытки обтряхнуться не увенчались успехом, только зря измазал ладони жирной липкой грязью. Ахмед пихнул в спину:

    - Чего телишься - двигай давай.

    Снова отчаянный бег в темноте, Атеист хрипло дышит, как старая кляча. Зато Седой с Ахмедом, несутся как сайгаки по степи, марафонцы хреновы. Ноги гудят, словно провода в ветер, пролетели мимо крайних бараков, Атеист догадался, что Седой куда-то ведёт. Бежать пришлось долго, Атеист чувствовал - ещё немного, и сдохнет прям на бегу. Глаза различили какие-то взгорки, разглядел наконец - груды кирпичей, битого шифера, размочаленных досок. Седой уверенно подвёл к одной куче, поднапрягшись, сдвинул в сторону помятую железную дверь. За ней обнажился вход в подвал.

    - Это ещё что за подземелье?

    - Прибежище для сирых и убогих, коими мы стали в этом мрачном мире...

    - А серьёзно?

    - А если серьёзно, свела меня судьба как-то с одними ушлыми ребятками, - Седой нырнул вниз, Атеист с Ахмедом чуть помедлив двинули следом, - ну и надыбали мы этот уютный подвальчик. Чтоб в Тошниловке не мелькать. Ахмед, ты дверь то закрой, чай, не в пещере живём. - Кавказец, хмыкнув, вернул железяку на прежнее место. - Ребятки те с запада золотишко таскали, да всякие побрякушки драгоценные, нам честным рейдерам золото и нахрен не нужно, а вот на внешних мирах цена на него неплохая.

    - Так вы что, млять, с внешниками торговали?

    - Не кипятись, Ахмед. Ты бараки возле Тошниловки видел?

    - Видел, и что?

    - Так вот живут там интересные люди. - Седой завесил маленькое оконце тряпкой, чиркнул спичкой и поджег керосиновую лампу. -  Не муры, и не внешники, но и честными рейдерами не назовешь. Живут себе тихо и спокойно, огородики садят, в кабаке водку пьют, ну и мимоходом скупают золотишко. А кому дальше продают - думаю понятно, но никто настойчиво не интересовался никогда. Сам понимаешь, не будь этого обменника, так сказать, внешники эту Тошниловку давно бы с землёй смешали. А так - нейтральная зона, и нашим, и вашим, как говорится.

    - И на что меняют?

    - Спораны, горох, патроны. Но курс, я тебе скажу - звездец. Пользуются монополией, барыги.

    Атеист огляделся в подвале, обстановка конечно спартанская, а-ля бомжатник. Грубо сколоченные нары вдоль стен, заваленные грязным барахлом, в центре круглый стол на коротких ножках, столешница вся истыкана ножом, вся в чёрных подпалинах от окурков. Да и запах здесь отнюдь не ароматы Франции - смесь табачного дыма, грязных носков и мочи.

    - Ну и вонища!

    - Зато уютненько! - Седой уселся на нары, с нескрываемым удовольствием вытянул ноги. - Неслабо мы сегодня прогулялись.

    - Вшей тут не подцепим?

    - Атеист, ну что за капризы, как прынцэсса прям. Ты глянь на себя - по уши в г... грязи,  как поросенок, и ещё привередничаешь. Лучше будь другом - сгоняй за водой. Вон бутылка чистая в углу лежит.

    - Сомневаюсь, что здесь можно найти что-нибудь чистое.

    - Не умничай. Сейчас выйдешь, и направо.  - Седой  указал рукой. - Шагов тридцать и увидишь камень здоровый. Вот из-под него родник бьёт.

    Атеист огорченно вздохнул, всем своим видом показывая, какое огромное одолжение делает. Подобрал бутылку, как ни странно - чистая, сдвинул дверь в сторону. Автомат с собой - тут без оружия даже отлить не ходят. Свежий воздух после ароматов гадюшника пьянил и кружил голову. Идти и вправду недалеко, вот он камень, огромный, это скорее  обломок скалы, размером с автомобиль, зарылся в землю, как поросенок. Луна чуть серебрится, прячется в облаках, ничего не разглядеть, Атеист сделал шаг и тут же отдернул ногу назад. Смачно чавкнуло, в ботинок плеснула ледяная вода, в подошву словно впились тысячи иголок. Ругнувшись, опустился на корточки, и тут же зеркало воды вспыхнуло светом луны. Атеист отложил автомат, набрал в бутылку по самое горлышко, озябшие пальцы натуго затянули крышку. Немного помедлив, рискнул умыться, вода конечно жутко ледяная, но все равно приятно ощущать под пальцами скрипящую чистотой кожу, а не пыльно-жирную мерзость. Эх, сейчас бы баньку... Что-то мелькнуло за спиной, Атеист крутнулся, рука дернулась к автомату, но не успел... Тяжёлый удар по голове, в глазах заискрило, как в закоротившем трансформаторе, Атеист тяжело захрипев, повалился набок.

    - Не перестарался?

    - В самый раз. Вяжи тушку...

    - Атеист утонул там что ли?! Пойду гляну... - Седой тяжело закряхтел, поднимаясь, словно и правда преклонного возраста. Ахмед резко вскочил, лязгнул затвор, он крепко сжал направленный на товарища автомат.

    - Держи руки, чтоб я видел и без глупостей!

    Седой опешил на миг, наконец добродушное лицо окаменело, словно у бронзового памятника, тяжело засопев сжал кулаки.

    - Седой! Не дури!

    За дверью шаги, в подвал влетели трое. Один, рыхлый толстопузый здоровяк в камуфляже, с красным, как у алкоголика носом, замер у двери, сжимая в руках автомат. Второй, низенький худосочный азиат, вырядился в подобие костюма ниндзя, даже маска торчит из кармана. Этот вооружен попроще - старый добрый "ТТ", но на поясе вдобавок в самопальной кобуре дожидается своего часа обрез. Третий - сутулый мужичок, пальцы, забитые синевой сжимают охотничий карабин.

    - Ну ты и с*ка, Ахмед.

    Сутулый шагнул вперёд, удар прикладом откинул Седого назад, на лежак. С разбитой переносицы ручьем хлынула кровь, нос явно сломан, но Седой не отключился, даже не поплыл. Вместо этого, он резко вскочил, прыгнул вперед, словно хищник, правый кулак с оглушительным шмяком разнес морду сутулого. Тот отлетел, как выбитая шаром кегля, сполз по стене, словно раздавленная гусеница. Азиат вскинул ТТ, палец с грязным обломанным ногтем нажал на спусковой крючок. Толстяк у двери тоже жахнул из автомата. В тесном подвале грохнуло, как из пушки, в ушах зазвенело, сутулый заверещал, как недорезанный поросенок:

    - Не стреляяяяяять!

    Красноносый с азиатом переглянулись, опустили стыдливо очи, как монашки в пивбаре.

    - Вы что - совсем далбо*бы?! Сказано же - доставить живым! Живым, млять, а не нашпигованную свинцом тушку.

    Сутулый вскочил, вытирая, или скорее размазывая кровь, нос распух, глаз стремительно прятался за расплывающимся синяком. Тяжёлая у Седого рука, тяжёлая. Ахмед недовольно пробурчал: