У кладезя бездны

— Можете сходить и по малому и по большому! — обратился контр-адмирал к охраннику — мы здесь подежурим!

Охранник перевел взгляд на директора — это было правильно, сеньор моего сеньора не мой сеньор — директор Манфреди кивнул. Охранник подошел к двери, проверил заперта ли она, потом удалился вглубь здания.

— Как эта дрянь сюда попала?! — требовательно спросил контр-адмирал

Манфреди с ужасом вспомнил. И врать было бессмысленно — Кантарелла кстати тоже должен был это помнить.

— Синьор контр-адмирал, у нас на днях вышла из строя система кондиционирования, я вынужден был пригласить специалиста по починке.

— Какого специалиста? — продолжал допытываться контр-адмирал — вы его знаете? Работали с ним раньше? Он итальянец?

— Нет, сэр — обреченно сказал Манфреди — это был новый человек. Мы работали с ним в первый раз.

— Он был итальянцем?

— Да, сэр, из местных. Его вывеска была рядом с вывеской того специалиста, с которым мы обычно работали, когда сломался кондиционер, я поехал, и…

— Как интересно… — контр-адмирал недобро улыбался — а что случилось со старым специалистом, а? Если его контора была в том месте, куда вы поехали, почему бы не пригласить именно его?

— Его убили, синьор. Я не знал этого, узнал только когда приехал. Делать было нечего, у нас шла операция особой важности, а аппаратура на такой жаре могла в любой момент выйти из строя, и поэтому…

— Когда убили старого специалиста? — перебил контр-адмирал.

— Накануне, сэр — Манфреди уже понимал что отставка, это самое меньшее, что он заслуживает — его жена была вне себя от горя. Его убили на улице, наверное, потому, что он отказался платить дань. Здесь такое часто бывает…

Все то, что произошло — имело в своем основании именно деквалификацию. И происходит она вот почему. Когда ты играешь с сильным соперником, равным тебе по силам или даже сильнее — ты и сам становишься сильнее, даже если проигрываешь. Любой спортсмен подтвердит вам это. А если ты играешь с заведомо более слабым соперником — ты и сам деквалифицируешься. Вот почему сильнейшими в мире были русская и британская разведслужбы — это были смертельные враги, и они постоянно играли друг против друга. Когда играешь на таком уровне — начинаешь шевелить мозгами, во всем видеть подвох, никому не доверять, сопоставлять факты. Специалиста, который обычно обслуживал разведцентр, непонятно с чего убили на улице, тут же рядом яркая вывеска другого специалиста, непонятно с чего вышел из строя кондиционер, когда идет операция особой важности. Русский или британский разведчик высокой квалификации — перед тем как бросаться в омут сопоставил бы факты — просто на автомате, по привычке — и пришел бы к выводу, что что-то неладно. А вот директор — привык совсем к другому уровню игры. Здесь, на северо-восточной оконечности африканского континента хитрость и расчетливость заменяла тупая, совершенно невероятная жестокость. Директор не обратил внимания на то что человека ни с того ни с сего убили на улице просто потому, что это здесь происходило постоянно. Не заплатил дань, понизил цены ниже уровня, о котором договорились, просто мешаешь в торговле соседу — тра-та-та! И проблема решена. Насилие, которое в других странах заканчивалось тюремным сроком или смертной казнью — здесь было чем-то вроде капитала, убийц, разбойников, террористов почитали в племенах и родах и каждое племя, перед тем, как связаться с другим наводило справки о том, сколько в другом племени есть людей, готовых убивать. И раздумывало над тем, стоит ли овчинка выделки. Истории о том, как вырезали целую семью, а то и целую деревню за то, что когда то у кого — то один дедушка убил другого дедушку, за то что отбирают слишком много воды из скважины, за то что перебивают торговлю, за то что увели стадо скота — передавались из уст в уста, видеозаписи казней, расправ, взрывов на дорогах переписывались с телефона на телефон, продавались на дисках и видеокассетах в любой лавке. Директор Манфреди отвык от тонкой игры, привык к грубому и нерассуждающему насилию — и стоит ли осуждать его за то, что он попался на крючок как распоследний глупый карась.

— Значит, произошло вот что. Некто, кто заранее знал об операции и знал, кто именно обслуживает кондиционеры в разведцентре — заранее договорился с тем ремонтником, скорее даже открыл лавку рядом специально…

— Синьор контр-адмирал, со всем уважением замечу, что этого ремонтника надо задержать как можно скорее, послать оперативную группу — перебил мысли контр-адмирала капитан фрегата Кантарелла

— Не спеши, мой мальчик — снисходительно ответил контр-адмирал — это успеется, тем более что я готов поставить тысячу лир против распоследнего чентезимо, что ремонтника там давно нет и лавки этой там тоже нет. Это в лучшем случае — а в худшем там ждет бомба, поставленная для того, кто сунет туда свой любопытный нос. Если уж вам так хочется действовать, капитан — можете сделать вот что. Эта штука — я имею в виду закладка — она явно работает на какой-то усилитель сигнала, который находится неподалеку. Он здесь, в радиусе не более километра, я уже видел такие штуки, их любят ставить германцы. Я распоряжусь, чтобы прислали пеленгаторы и к утру мы определим, где находится этот проклятый усилитель. После чего — я буду очень рад, если в моем распоряжении окажется группа профессионалов, способная взять объект… скажем так без лишнего шума и стрельбы…

— Так точно, господин контр-адмирал, считайте, что она у вас уже есть! Разрешите исполнять?!

— Исполняйте, молодой человек, исполняйте!

— Есть! Так точно! — капитан побежал к двери…

Капитан фрегата Кантарелла, прибыв сюда, арендовал для себя старый белый Фиат-1500 с усиленной подвеской, для местных условий лучшего автомобиля и не надо. Отъехав ненамного от центра — он остановил машину, вышел из нее — машину могли прослушивать. Из майника, который он сделал в сидении — он выудил мобильный телефон и аккумулятор. Раздобыть левый мобильный телефон здесь было проще простого: телефоны изымали, если на них были записаны сцены казней, расправ и терактов. По инструкции их должны были уничтожать — но этого естественно, никто не делал, они либо валялись на территории итальянских баз, самые лучшие и новые расходились по рукам или продавались. Поэтому — капитану фрегата Кантарелле не составляло никакого труда обзавестись несколькими мобильными телефонами, каждый из которых никак нельзя было привязать к нему.

Он вставил аккумулятор, осмотрелся по сторонам — никого. На его руках были перчатки из тонкой кожи — он всегда носил их с собой, надевал когда надо было вести автомобиль, но в отличие от обычных автомобильных перчаток у этих были закрытые пальцы. Он набрал номер, который помнил наизусть, дождался щелка соединения.

— Это больница? — спросил он

Ничего не ответив, трубку повесили…

— Есть еще одно… — сказал контр-адмирал

— Что, синьор? — переспросил директор

— Кто-то должен был сломать кондиционер. И именно тогда, когда будет нужно. И кто-то должен был знать, какому именно мастеру вы платите за ремонт кондиционеров.

— Но, синьор…

— Предают только свои — безапелляционно заявил контр-адмирал — как насчет капитана Кантареллы? Он мог сломать кондиционер.

— Да, но зачем это ему!? — изумился директор

— Вопросы задаю я. Значит мог?

— Наверное, мог, хотя я не знаю, как.

— Да просто. Например, есть приборы, включаешь его в сеть — и создается локальный, но очень сильный скачок напряжения. У вас же все рабочие станции и система безопасности запитаны на отдельную сеть?

— Так точно.

— Потому на них это не отразилось. А на обычной сети — у вас кондиционер и электрическое освещение, верно?

— Верно.

— А днем свет естественно отключен, и если сделать такое — то пострадает только кондиционер. Вот он и пострадал. Просто здорово.

Директор понял, что в разведке он ничтожество. Полное.