Лес господина Графа

борол бы ван Гарица. Такие голиафы по деревням считаются непобедимыми, но на самом деле биться они не умеют и никакой опасности не представляют. Настоящих охотников, следопытов, стрелков ван Гариц не видел. Впрочем, охотник на то и охотник, чтобы в лесу его посторонний взгляд не замечал.

Вахмистр Павий уже пришёл в чувство, хотя покуда не мог подняться с постели.

– Знаешь, какие у здешних мужиков планы в отношении нас? – спросил ван Гариц и, не дожидаясь ответа, сообщил: – Нас хотят обратить в рабство, мне, во всяком случае, уже определено место при углежогных ямах.

– Сбежим, – одышливо ответил вахмистр. – Или его светлость ван Мурьен выручит. Думаю, за подмогой уже послано.

Ван Гариц с сомнением пожал плечами и вышел на улицу, чтобы ещё раз оглядеть местность и прикинуть планы побега. На дядюшку он не слишком рассчитывал, ван Мурьен был трусоват, а прошедший пал должен был напугать его до полусмерти. Убегать один ван Гариц тоже не собирался, и не потому, что жалел Павия – жизнь солдата в такой ситуации стоит немного – а просто Павий много лучше ван Гарица ориентировался в лесу. Утечь вдвоём было больше шансов.

Под вечер на заимке объявилось два гостя. Один чёрный угольщик, точная копия тех двоих, что караулили пленников, а второй белобрысый парень с жёваным невыразительным лицом. Обычно таких просто не замечают, и здесь внешность его бросалась в глаза только из-за контраста с чёрными волосами и угольными глазами прочего мужичья.

Белобрысого подвели к ван Гарицу, и Золица гордо сообщила:

– Это Стан, мой жених и самый лучший пепельник на промыслах. Стан, погляди, ведь этот человек прирождённый пепельник, правда? Он ещё нас обоих за пояс заткнёт.

Стан скользнул рыбьим взглядом по лицу ван Гарица и произнёс безо всякого энтузиазма:

– Ну, пепельник. А учить его не поздно? Время-то упущено.

– Учиться никогда не поздно, – убеждённо объявила Золица. – А вообще, конечно, подождём, что дед скажет. Уж он-то знает лучше.

– И с чего вы решили, что я… этот самый пепельник? – поинтересовался Гариц, которому очень не нравилось, что его внешность обсуждают словно конские стати на торгах.

– Так это же видно! Ну… вот у тебя дома зеркало есть? Ты в зеркало смотрелся когда-нибудь?

Это были два очень разные вопроса. Разумеется, зеркала в графском замке висели едва ли не в каждом парадном зале, ибо привозились из дальних стран и стоили дорого, но повешены они были так, чтобы его светлость даже случайно не отразился в них. Именно через зеркало наводится самая вредная порча, и вообще, смотреться в зеркало – грех, поскольку из-за стекла на тебя смотрит потусторонний мир. Даже во время учёбы за границей ван Гариц избегал волшебных стёкол, стараясь отвернуться и не глядеть. За внешностью господина обязаны следить слуги, а если сам господин хочет поглядеть на себя, у него есть придворный живописец, который с завидной регулярностью пишет графские парсуны.

Золица тем временем добыла из поясной сумки отполированное серебряное зеркальце