Железные Люди в Стальных Кораблях

Или он был карфагенским разведчиком в тылу драконского врага?

Или?…

Патрик МакДиармат будет смеяться, шутить, играть в «русскую рулетку» или пустит в ход электроды?

Или у него просто нет времени на пространные задушевные разговоры и сложные оперативные комбинации – как и у меня?!

«Что я теряю и что могу выиграть?!»

– Я жду, мистер Хеллборн, – напомнил МакДиармат.

– Вы же все прочитали, – Хеллборн равнодушно кивнул на серую папку.

– Очень рваное и явно незаконченное повествование, – заметил ирландец. – Итак?

«Ладно, попробуем вариант под номером…»

– Наша колония была основана в 16 веке… – начал было Джеймс.

– Кто такой Фрэнсис Дрейк? – быстро спросил собеседник.

– Наш отецоснователь.

– Почему его имени нет ни в одной хронике?

– Потому что он пропал без вести, – развел руками Хеллборн.

«Потому что в вашем мире Ричард Третий выиграл Войну Роз, и другой британской династии служили другие адмиралы», – уточнил он про себя.

– Почему вы скрывались от внешнего мира?

– Первое время мы вовсе не скрывались, а просто пытались выжить.

– Кто такие «виксы», «апсаки», «халистанцы»?

– Всего лишь кодовые обозначения. «Виксы» – индоокеанцы, «апсаки» – североамериканцы, «халистанцы» – индусы.

(Ловко это он придумал – привязать народы с родной Земли к аналогичным материкам и океанам).

– Почему вы убили старого профессора?

– Он собирался предать нас англичанам.

– Почему Остров Свободы?

– Международное гнездо шпионов и авантюристов – идеальное место для перевалочной базы!

– Почему вы решили задержаться в Драконии?

– Пытался найти союзников.

– Кто такие «египтянцы»?

– Наши аборигены. Их… совсем немного осталось.

И т. д., и т. п.

Вопросы сыпались один за другим, но ответы были подготовлены заранее. Это была всего лишь чутьчуть отредактированная версия чистой правды.

Да, меня зовут Джеймс Хеллборн, и я наследник английских колонистов из горячего оазиса в сердце Антарктики. И т. д., и т. п. Никаких зеркал и параллельных миров. Мы живем на этой планете. Нас мало, мы опасаемся вражеского вторжения. Надеемся найти могущественных союзников. И нам очень нравится ваша Дракония. Разумеется, польза от союза должна быть обоюдной. И альбионцы готовы хорошо заплатить за дружескую помощь – золотом, прогрессивными военными технологиями, отличными солдатами, секретными базами. Но надо торопиться. Индюшатники чтото подозревают, и могут начать вторжение в любой момент. Если они захватят Антарктиду, и наложат жадные лапки на ее богатства, баланс сил на планете будет серьезно нарушен…

Мысли Патрика МакДиармата остались тайной, но когда допрос завершился, вслух он произнес следующее:

– Вот что мы сделаем, мистер Хеллборн. К сожалению, обстановка на фронте такова, что сейчас мы не сможем вернуться в Драконию. Я доставлю вас в Карфаген, где поселю на конспиративной квартире. Через несколько дней в карфагенский порт зайдет корабль под нейтральным флагом. На этом корабле мы отправимся в Антарктиду, где сможем проверить вашу историю. Потому что ваш рассказ, помноженный на протоколы Индоокеанской политической полиции и мои беседы с важными академиками, кажется мне очень достоверным. Настолько, что я готов рискнуть не только целым подводным крейсером, но и собственной шкурой. Запомните это, мистер Хеллборн, хорошенько запомните, и не пытайтесь обмануть мое доверие.

– Я здесь не один, – быстро ответил Джеймс.

– Кто? – коротко спросил ирландец.

– Медсестра из военопленных, Патриция Блади.

– Спасибо, мистер Хеллборн, – с лица капитана МакДиармата окончательно исчезло печальное выражение. – Теперь я буду доверять вам еще больше. Я уже успел побеседовать с мисс Блади. Еще один человек без прошлого – как я мог пройти мимо?! Разумеется, она отправится с нами. Чтонибудь еще?

– Нас ждет связник в Касабланке, – осторожно сказал Хеллборн. – Патриция знает место встречи, а я знаю его в лицо…

«Нет никакого агента, но пусть только поможет нам добраться до этого ресторана, где в дамском туалете стоит зеркало!!!»

– Увы, – снова опечалился ирландец, – четыре дня назад Касабланку до основания разрушили «портосы»… я хотел сказать – португальские бомбардировщики. Тысячи погибших. Конечно, это были наши союзники, уничтожившие важную карфагенскую базу – но боюсь, нам там делать нечего. Даже если ваш человек уцелел, мы не сможем его отыскать среди развалин – или многочисленных беженцев, покинувших Касабланку.

«Понятно. Нет больше заветного ресторанчика, и зеркала тоже нет».

Остается Остров Свободных Черепов.

Зачем мы вообще подсказали аборигенам дорогу в Альбион? ЗДЕШНИЙ Альбион, бессмысленный и незнакомый? Есть ли там зеркальные ворота? Да откуда ему знать?! Нечего там делать, надо плыть на Остров!!!

Нет. Остров – последняя надежда. Теперь, когда Касабланка уничтожена, когда малайский подземный лабиринт завершился большим пшиком – единственная. Нельзя рисковать этой надеждой.

Тогда почему Альбион? Если бы только зеркальные врата! Хеллборн и Патриция даже не знают, есть ли в здешней Антарктиде горячие оазисы, пирамиды и титанисы!

Почему Альбион?

В человеческих языках не хватало слов, чтобы ответить на этот вопрос. Это была тоже своего рода надежда, какаято смутная вера. Почему Альбион? Потому что они альбионцы, люди снегов и вулканов, грабители пирамид и охотники на пингвинов. Они прикоснутся к Альбиону, как великан Антей к МатериЗемле – и Альбион даст им новые силы, и поможет найти дорогу домой.

Они отправятся в Альбион – и будь что будет.

«…Любой завоеватель, да, любой бескорыстный освободитель обязан поместить на своем щите герб, на котором нарисованы маленькая девочка и котенок».

Пол Андерсон, «Рыцарь призраков и теней».

Глава 36. Маленькая девочка и котенок

Поезд пришел в Карфаген поздней ночью. Хеллборн с удивлением рассматривал весьма скромный, можно сказать, миниатюрный вокзал. Даже не вокзал, а какойто деревянный барак. Это и есть столица империи, владеющей доброй северной половиной африканского материка? Пусть даже солдатской империи?

– Это всего лишь пригород, – успокоил его МакДиармат. – Марсополис, бывшая ЛаМарса. Здесь вы и поселитесь.

По ту сторону перрона ждала легковая машина. За рулем сидел негр, чемто напоминающий покойного гиганта Гюуэчта, пропавшего без вести гдето между тараном монгольского цеппелина и возвращением на «Пуссикэт». Присмотревшись, Хеллборн понял, что это и есть Гюуэчт – живой и здоровый, но уже не в промасленном комбинезоне драконского канонира, а в мундире Доминации Спаги. Ну и ну.

Джеймс и Патриция устроились на заднем сиденье, а севший рядом с водителем МакДиармат принялся без умолку болтать на какомто африканском диалекте. Банту, суахили, исизулу, свази? – Хеллборн не имел не малейшего представления. Время от времени ирландец получал от Гюуэчта загадочные односложные ответы и, явно удовлетвореный, продолжал молоть языком дальше.

Не понимающий ни слова, Хеллборн уставился в окно и ничего там не увидел. Вокруг царила не просто тьма, но тьма египетская. Или финикийская? Лишь иногда фары автомобиля выхватывали из этой тьмы предметы смутных очертаний. «Война, затемнение, светомаскировка», – вспомнил/понял альбионец.

Наконец автомобиль остановился – у здания столь же смутных очертаний, как и весь окружающий мир. Гюуэчт остался в машине. МакДиармат долго копался со связкой ключей, отпуская замысловатые ругательства на всевозможных языках. В конце концов входная дверь сдалась, и драконский (?) разведчик пропустил альбионских гостей в дом. Дверь захлопнулась, загорелся свет.

– Располагайтесь, – объявил МакДиармат. – Здесь есть все (или почти все) необходимое – ванна, свежая одежда, холодильник с продуктами. Никуда не выходите. Я вернусь утром, привезу вам новые документы и остаток необходимых вещей. Спокойной ночи.