"Господин мертвец" (СИ)

Каждый вечер Дирк собирал в своем штабе командиров отделений, чтоб заслушать доклады и раздать инструкции. Сейчас, когда «Висельники» зарылись в землю, ощетинившись пулеметными и винтовочными стволами, ситуация не требовала молниеносных действий, но эффективность всякого большого механизма, как известно, складывается из того, сколь быстро и хорошо его крохотные шестерни передают нагрузку. А кайзерская армия всегда была большим и сложным механизмом.

Уже три дня Мерц не появлялся в командирском блиндаже. Как правило, вместо него прибывал кто-то из «стариков» отделения – Франц Зиверс по прозвищу «Шкуродер», гранатометчик Эшман или еврей Фриш. Они приносили записки от Мерца и уносили обратно инструкции. Но сам ефрейтор так и не появлялся. В первый раз Дирк не придал этому значения.

Состояние Мерца с тех пор, как они вернулись во Фландрию, становилось все более и более ненадежным. После штурма французских позиций, потребовавших, видимо, от мертвеца-ветерана большого напряжения, тот сильно сдал. «Когда я вижу его в траншеях, - говорил Карл-Йохан, мне всякий раз кажется, что мейстер поднял мумию какого-нибудь египетского фараона». Неприятное сходство, ловко подмеченное ефрейтором, усиливалось день ото дня. Лицо Мерца, давно утратившее возможность выражать какие-либо чувства, делалось все более и более высохшим, даже на ощупь казалось твердым, как сердцевина больного дерева. Мутные глаза бессмысленно глядели перед собой, и только в самой их глубине еще можно было различить зрачки, темные и выпуклые.

Мерц отслужил свое, это понимали все, и Дирк лучше всех них. Счастье Мерца, что тоттмейстер Бергер сейчас пребывает в напряженном состоянии духа, полностью сосредоточившись на поиске следов невидимого противника, бросившего ему вызов. Если бы не это – он вынул бы душу из Мерца быстрее, чем требуется времени человеку для того, чтобы щелкнуть пальцами. И хорошо, если только из Мерца.

Дирк терпел неявку Мерца три дня.

Старый мертвец и верно передвигался с большим трудом. Плоть на его костях была столь слаба, что в сапогах давно торчали одни кости, которые фельдфебель Брюннер заковал в стальные хомуты, чтоб не рассыпались. Не удивительно, что всякое передвижение для Мерца было неудобно, хоть он давно забыл, что такое боль. Записки, которые получал от него Дирк, были написаны устойчивым хорошим подчерком и выказывали достаточно ясный ум их автора. Ефрейтор Мерц извинялся за неявку вследствие большой занятости – то из-за грунтовых вод обрушилась часть укреплений, то требовалось срочно разобрать и смазать винтовки. Дирк позволял себя обманывать три дня. Но на четвертый сам направился в отделение Мерца.

Чтобы попасть в расположение четвертого отделения, Дирк срезал путь через позиции противотанкового отделения. Со стороны могло показаться, что здесь царит полный покой, даже нега. Мертвецы, не обращая ни малейшего внимания на снаряды, гудевшие над головами, устроились каждый в своей ячейке – точно земляные пауки в ожидании нерасторопной жертвы. Оружие они всегда держали при себе – тяжелые большие T-Gewehr’ы лежали на брустверах, заботливо обмотанные в чистые тряпицы и чехлы. Влага и грязь неприятны не только мертвецам, но и оружию. С Дирком вежливо здоровались, козыряли – хоть противотанковое отделение и не было подчинено ни одному из четырех взводов, получая приказы непосредственно от мейстера, гостей здесь ценили – те редко забредали так далеко от основных позиций.

Герта Херцога он встретил в небольшом каземате – основательном, но все же не идущем ни в какое сравнение ни со штабным блиндажом Дирка, ни, тем более, с фортификационными ухищрениями Йонера. Расположив свое долговязое тело в брезентовом гамаке, он пускал в потолок серый папиросный дым и читал какую-то потрепанную книгу. Последнее было необычнее всего – к чтению Херцог обычно был совершенно равнодушен, всякую продукцию печатных станков пуская на бумагу для самокруток.

Увидев Дирка, он по-приятельски махнул ему рукой. Хоть он и был лишь ефрейтором, к тому же присмотренным Госпожой в двадцатилетнем возрасте, отношения между ними вполне могли считаться дружескими – если бы, конечно, один из них не был слишком холоден и подчеркнуто-вежлив, а другой – слишком безразличен и самоуверен.

- Привет штурмовикам! – Херцог махнул своей длиннющей рукой в приветственном жесте. Следуя своим привычкам, он возлежал в гамаке почти не стесняя себя одеждой, оттого были видны толстые стальные пластины, выпирающие из его плеча и ключицы. Эти пластины крепились к плоти множеством заклепок, которые сперва, учитывая скверную освещенность убежища, выглядели зловещими шанкрами. Когда Херцог шевелил рукой, чтоб перевернуть страницу, выпирающая из его тела сталь тихонько скрипела.

С противотанковым отделением Брюннеру приходилось возиться больше всего. Госпожа могла даровать своим слугам неутомимость и нечеловеческую силу, но увеличить прочность мертвой костной ткани было не по силам даже ей. Через несколько сотен выстрелов ключицы и плечи мертвецов от отдачи тяжелых противотанковых ружей просто разваливались, отчего интенданту приходилось идти на немыслимые усилия. Херцога, как и его парней, это, казалось, ничуть не беспокоит. Каждый из них вел свой личный счет подбитых танков и голов. В этом постоянном соперничестве не было места таким мелочам, как жалость или ностальгические воспоминания о паре килограммов ненужных костей.

Когда танков не было – а во Фландрии они, несмотря на девятнадцатый год, были редкими гостями – мертвецы Херцога принимались за свою излюбленную забаву, выбираясь на передний край позиций и устраивая противнику самый настоящий ночной кошмар. Выверенные до миллиметра прицелы противотанковых ружей позволяли бить в цель на расстоянии, немыслимом для обычного оружия. Опытному мертвецу ничего не стоило поразить в голову зазевавшегося часового с двух километров, да еще и сквозь укрытие. Эффект от тяжелых тринадцатимиллиметровых патронов был похож на действие небольшой пушки. Всякое попадание в человека было, безусловно, смертельным.

Несмотря на свою малочисленность, противотанковое отделение Висельников самостоятельно могло терроризировать целый район, безжалостно подавляя всякое проявление жизни во вражеских окопах. Для обнаружения своих жертв мертвецы, чьи глаза со временем выцветали и теряли зоркость, пользовались сложными цейсовскими приборами, о которых обычным фронтовым наблюдателям оставалось только мечтать.

Иногда мертвецов Херцога видели в расположении других отделений и взводов, чаще всего ближе к передней линии. Они работали в полном молчании, не отвлекаясь ни на ожесточенную канонаду, ни на обращения. Замирали, устроив в земляной ложбинке ствол винтовки и часами напролет лежали, обозревая панораму с помощью перископов или сложной системы зеркал. Время от времени они стреляли, и тяжелый гулкий щелчок противотанковой винтовки почти всегда означал окончание чьей-то жизни. Тоттмейстер Бергер не одобрял забав своих подчиненных, но и не мешал им, полагая, что даже мизерные потери противника, понесенные с подобным эффектом, деморализуют его не хуже химической атаки или аэропланов.

- Привет, старый бездельник! – поприветствовал мертвеца Дирк, - Все еще не в гробу?

- Какой уж тут гроб… - вздохнул тот, не вылезая из гамака, - Из леса, что здесь остался, даже ложки не вырежешь. Как время придет, похороните меня в консервной банке.

Среди противотанкового отделения были приняты шутки самого циничного свойства, но Дирк давно к ним привык. Притерся, как новый парадный костюм к покойнику.

- Скучаешь, я смотрю?

- Не без этого. Проклятая Фландрия осталась такой же постылой, как и три года назад.

- Не уверен, что в ближайшее время нам светит более теплое местечко.

- К дьяволу тепло, - выдохнул Херцог, - Мне не хватает танков. Танки не любят соваться в это болото, они вязнут, как жуки в варенье. А без танков я лишен любимого развлечения. Согласись, это достаточно грустно.

- Практикуйся на людях.