Паломничество к Врагу

ляций тоже погасли и теперь лишь сумрачно блестели.

— Теперь все в порядке. Периметр защиты не будет виден, пока не придет время ему действовать.

— Выглядело эффектно, — проворчал Бигман. — Хотелось бы надеяться, что будет столь же эффективно. Чую, что мои родственнички уже где-то рядом.

— О каких родственниках ты говоришь? — непонимающе спросил я.

— О прыгунах, — откликнулся вместо Бигмана Целитель, словно и не дремал только что. Возможно, его пробудила вспышка света, но, скорее всего, этот хитрый транс просто притворялся, чтобы быть в курсе событий и не заострять на себе внимание. — По всем признакам, на площадь готовится высадка, напряженность ментальных полей быстро возрастает.

Я схватил прислоненный к подлокотнику сиденья бластер и повернулся к Нкоту. Распоряжения чужого не заставили себя ждать:

— Никс и Целитель, встаньте рядом с машиной спиной к своим дверцам. Отшельник, дуй на нос трассера. Бигман, оставайся, где сидишь, — возле багажника, но лучше встань — для лучшего обзора и маневренности. Оружие приготовить для стрельбы, но ни в коем случае не стрелять без разрешения — периметр отразит любые лучи обратно, как свои, так и «гостей». А теперь ждем развития событий.

Прежде чем он умолк, я уже стоял на указанном месте, подняв ствол бластера на уровень пояса. Руки слегка дрожали от прилива адреналина, страха я не чувствовал — ослабленная временем бесчувственная броня Нкота, надетая им на меня на Ферме, еще действовала. А может быть, дело было вовсе не в броне, может быть, вереница столь убийственных событий, участником которых мне пришлось стать, просто притупила чувство страха? Ведь не боится только полный недоумок, который изначально не знает, что такое страх и опасность.

Целитель и чужой находились у меня за спиной по другую сторону машины, их я видеть не мог, но Бигман и Отшельник попадали в поле зрения, когда я вертел головой, изучая площадь и одну из четырех прилегающих к ней улиц — ту, к которой я стоял лицом.

Чужой явно не ошибся в выборе своих наемников. Ожидание гибельной опасности, превращающее иных людей в затравленных собственным страхом животных, напротив, пробудило в шелтянах боевой дух. От фигуры Отшельника веяло прочностью монолита — ноги широко расставлены, широкие плечи гордо расправлены — прямо демонстрация несокрушимой уверенности в себе. Преобразился и Бигман. Он весь как-то подобрался, как хищник перед прыжком, причем очень уверенный в своих силах хищник, — я видел его недобрый оскал игловидных клыков, когда он поворачивал голову. Шелтяне выглядели опытными бойцами и, несомненно, были ими.

Над площадью повисла мертвая тишина.

Спохватившись, я снял бластер с предохранителя и снова замер. Так мы и стояли. Молча. Ждали неизвестно чего. У моря погоды, наверное. Долго так стояли, и нудная тишина тянулась и тянулась, виляя хвостом из томительных минут. Ждали «развития событий», а они, паскудники, никак не желали развиваться.

Сначала дрожь в руках прекратилась — адреналин ушел в «запас», но