Волк в овечьей шкуре (СИ)

  Моя интуиция взревела, если так можно сказать об интуиции, предчувствуя неприятности, инстинкт самосохранения даже успел отдать приказ ногам, смыться отсюда поскорей, демонстрируя хорошую реакцию, но вот всё ещё дрожащие и подгибающиеся ноги этот приказ не выполнили. А в следующее мгновение я получил удар в корпус, которому бы позавидовал уже и сам В. Кличко. Мои ноги, просаботировавшие приказ подсознания, плавно и, как мне показалось, довольно медленно оторвались от лужайки. Я, словно вдруг став птичкой, отправился в полет и даже на некоторое время испытал чувство легкости во всём организме. Вот только рожденный ползать летать не может, притяжение земли взяло свое и я после недолгого полета вверх, резко устремился вниз. К счастью летел я ногами вперед и приземлился я или правильнее сказать приводнился так же, как и летел. Видимо это и спасло меня от перелома шеи или чего-нибудь ещё. Уйдя под воду, я ненадолго от удара потерял ориентировку: куда всплывать, где верх, где низ. Несколько томительных секунд я соображал.

   "Ага, вот пузырьки вокруг меня потянулись все в одном направлении. Да и солнце просвечивало сквозь прозрачную воду...", - я сделал несколько торопливых судорожных махов руками и всплыл. Оказалось, я и погрузился-то неглубоко, но те, кто терял ориентировку в воде, поймут меня. Там счет идет на секунды выбрал неверное направление, занырнул поглубже, вместо того, чтобы вынырнуть и всё, дело труба, особенно если вода ледяная. Но к моему счастью вода была вполне ничего. Светило солнце, и вынырнув на поверхность, я закрутил головой.

  - Ни фига себе!

  До берега было метров двадцать! Плыть в одежде было очень неудобно, но всё-таки я плавал на уровне кандидата, поэтому, невзирая на страшно болевшую грудь, выдержавшую два нехилых удара подряд, я достаточно быстро добрался до берега. Подплыл прямо к ногам стоявшей у кромки берега Ирине, посмотрел на нее снизу верх, не задумала ли она чего-то нехорошего и начал осторожно выбираться на берег.

  - Ирина, прошу тебя: не делай так больше! Клянусь, я не притронусь к тебе вообще теперь! - я для убедительности прижал руки к заболевшей ещё сильнее груди.

  - Но я и сама не знаю, что это такое случилось...

  Зато я знал. Вернее подозревал, благодаря вчерашнему чтению магически-научно-популярной литературы.

  - Пойдем, присядем! - я вздохнул. - Что-то ноги совсем не держат меня после этого полета и заплыва. Там удобнее будет всё объяснить!

  Когда я доковылял до стола, Ирина уже сидела в своем кресле и вопросительно смотрела на меня. Но я не стал торопиться с объяснениями. Первым делом я налил себе полный бокал мартини, раз уж больше ничего не было под рукой, а искать что-то более подходящее, покрепче, у меня просто не было сил в данный момент. Один бокал ожидаемо не оказал на мое состояние никакого заметного воздействия. Пришлось повторить. Затем ещё раз, и ещё... наконец терпение у Ирины иссякло и она спросила меня уже не тем

  соболезнующе-сочувствующим тоном, как было в тот момент, когда я выполз на берег, а своим обычным. Вернее ставшим обычным за последние два дня, то есть довольно резким и холодным тоном

  - И долго ты вот так будешь тут наливаться? А я, между прочим, по-прежнему жду!

  - Ну, надо же восстановить душевное равновесие! - пробормотал я. - И анестезия какая-никакая...

  - Вот именно, что никакая! Или ты сейчас начнешь говорить...

  - Всё ... всё начинаю, - поторопился уверить я Ирину.

   "Ещё одного полета я просто не вынесу - подумал я. - А она это может устроить, да и мартини всё равно кончилось! Помнится, я собирался запастись коньяком и ведром воды для снятия стресса у девушек, но, судя по настрою Ирины, если я ещё немного потяну время, то это всё это понадобится уже мне!"

  - Видишь ли, Ирина, по моему разумению произошло вот что... - я обстоятельно пересказал, молча слушавшей мои выводы Ирине. - Ну а последнее доказательство реальности всего произошедшего ты сама предъявила только что... Судя по всему, у тебя прорезались или как здесь говорят, инициировались способности к магии, магии Воздуха. Ты стала магессой, Ирина и по меркам этого мира ты теперь аристократка! Любой клан с радостью примет тебя не раздумывая...

  - Вот оно как... - вполголоса протянула девушка, думая о чем-то. Ее глаза заблестели, дыхание участилось. Ещё несколько мгновений мне казалось, что она вот-вот заплачет, но нет: успокоилась, хотя и скорбно искривленные губы не разгладились.

  - Бабушка...- прошептала она, глядя на меня невидящими глазами, но, явно не видя ничего перед собой. Я сидел молча, понимая, что сейчас ничем не могу помочь.

  Наконец взор Ирины стал более-менее осмысленным, и я рискнул предложить ей свою помощь.

  - Чай, пиво, вино или ... коньяк?

  Ирина резко мотнула головой.

  - Нет ничего не надо... А впрочем принеси мне эти журналы, посижу тут почитаю...

  Я сбегал за журналами, вручил их Ирине, а сам сел в кресло и уставился на озеро. Ветер стих, озеро было, как зеркало, солнце жарило с небес, словно и не осень на дворе.

  "А ведь, скорее всего и не осень вовсе сейчас! С чего вдруг сезоны здесь и там будут совпадать? Да и кстати! Я ведь ел спелую малину в лесу, когда мы шли сюда, а малина поспевает ... Когда она поспевает? Точно уж не в сентябре! Июль? Значит лето сейчас в полном разгаре. То-то вода такая теплая... Кстати, что я сижу-то в мокрой одежде...неприятно как-то..."

  Ирина углубилась в изучение журналов, а тем временем разделся, выжал промокшую одежду и развесил на ближайших кустах.

  - На таком солнце скоро высохнет...

  Тут на крыльце возникла Света. Потянулась всласть и направилась к нам. Устроилась в моем кресле. Оглядела лежавшие на столе кучками рыбьи кости, косточки от оливок, крошки хлебцев и пустую бутылку из-под мартини.

  - Вадик, это и всё, что ты можешь предложить на завтрак?

  - Ну что ты Светик! Это мы просто разминались с Ириной, ожидая тебя. Сейчас я соображу...

  - Я сыта! - ледяным тоном сказала Ирина, не отрываясь от журнала. Света удивленно посмотрела на нее, но потом, очевидно списав всё на похмельное состояние, улыбнулась мне.

  - А ты не откажешься со мной позавтракать?

  - Ни в коем случае!

  Я развил бешеную активность. Притащил ещё одно кресло. Затем повторил на бис сервировку стола. А в качестве антидепрессанта принес початую бутылку Хенесси. От ведра с водой решил отказаться, если уж не хватит Хенесси, то вот оно озеро, рядом!

  Ирина, как, оказалось, решила дать возможность Светлане позавтракать и уже на сытый желудок выслушать мой доклад о нашем печальном положении. И когда Света откинулась на спинку кресла и заявила, что сыта, тут же последовало распоряжение от Ирины.

  - Вадим повтори всё, что ты мне рассказал, Свете!

  Света, удивленная тоном и самим распоряжением, взглянула на меня с ожиданием. Я вздохнул и начал обрисовывать ситуацию. Когда я окончил, из глаз Светы уже катились одна за другой, крупные слезинки. Они пробегали по зарумянившимся после завтрака щёчкам Светы, оставляя за собой блестевшие на солнце дорожки. Света молча, уставилась на Ирину. Та печально покачала головой, отбросила журнал, встала, подошла к Свете и обняла ее. Худенькие плечи Светы внезапно начали сотрясаться от уже не сдерживаемых рыданий. Присевшая на подлокотник кресла Ирина, прижимала к себе рыдавшую Свету, а сама, устремив взгляд в небо, страдальчески кривила губы.

  "Жалко Свету! - подумал я про себя. - Домашняя девочка, из любящей семьи, приехала в столицу и вот на тебе! Для всех она теперь будет пропавшая без вести! Пойду, погуляю! Пусть успокоится! Но Ирина-то какова! Я не знаю, сколько времени приходил в себя, с трудом обрел хоть какое-то спокойствие, позволяющее здраво мыслить, Света в истерике, а у нее лишь глаза повлажнели и то слегка! Да, характер-то кремень! А я считал ее мягкой нежной домашней кошечкой! Похоже, я совершенно не разбираюсь в людях! Хотя... может для того, чтобы узнать, кто есть кто, и надо попасть в стрессовую ситуацию!? Но с другой стороны я, что буду меньше ее любить, если ее характер оказался в корне отличным от рекламируемых ранее ТТХ? Нет, конечно, но вот задать себе вопрос, ранее не встававший совершенно: а так ли она меня любит, как я ее? И в свете этой настолько затянувшейся холодности по отношению ко мне..."