Город страшных снов

Егор предложил занести мужчину в квартиру, но Макс возразил: мол, этому человеку все равно где лежать, а они себя будут чувствовать неуютно рядом с хоть наверняка и спящим, но все же практически безжизненным телом. В итоге, хозяина квартиры положили у стены в коридоре.

Обстановка внутри обычной двушки, оказалась стандартной. Относительно неплохо сохранились диван, кровать и кресла. Пол, застеленный толстым ковровым покрытием, практически не пострадал. Сносно смотрелись шкафы и стол на кухне. На полках обнаружилась небольшая коллекция книг: преимущественно техническая литература и справочники. Телевизор в углу выглядел так, словно и до катастрофы им долгое время не пользовались.

Макс лег на кровать и через минуту уже захрапел. Егор же проверил шкафы на кухне и к огромной радости обнаружил несколько банок тушенки, большой нераспечатанный пластиковый мешок сахара и полиэтиленовый пакет с макаронами. В трехлитровой банке с наклейкой «рис» виднелась только серая труха и огромное количество каких-то дохлых жучков. Несколько вздутых консервов не вызывали желаний проверять на вкус их содержимое. Деревянный ящик в углу был когда-то наполнен овощами: всё, что не успело сгнить после катастрофы, проросло, попыталось выбраться на подоконник поближе к солнцу, но долго не протянуло, да так и засохло длинными ростками, словно щупальцами вцепившись в серый пластик окна.

Лоджия выходила на противоположную сторону дома. В отличие от многих квартир вокруг, она не была застеклена и Егор, выбравшись осмотреться, замер, пораженный жутковатой и величественной картиной уходящего дня.

И без того огромное красное солнце, налилось мутной темнотой, расплющилось о жесткий горизонт безобразной лепешкой и, завернувшись в легкую кисею из полупрозрачных облаков, оглядывало напоследок безлюдный город.

Вышки многоэтажек тоскливо смотрели вслед солнцу черными провалами оконных проемов. Дома пониже давно утонули в тени деревьев, и только редкие светлые пятна на перекрестках напоминали о том, что там до сих пор стоят в немом ожидании хозяев, десятки, а то и сотни машин.

Медленно, словно готовясь зайти в воду, солнце попробовало огненным краешком холодный горизонт. Где-то недалеко почти одновременно и в унисон, завыли две собачьи стаи.

Егор вернулся в комнату, закрыл за собой балконную дверь. Макс занял всю кровать, но уходить в другую комнату не хотелось: где-то глубоко внутри засел иррациональный страх, что стоит оставить товарища одного, как он тут же снова заснет надолго, превратится из живого человека в тело. Поэтому Егор принес из другой комнаты груду постельных принадлежностей, укрыл приятеля толстым одеялом, а сам устроился прямо на полу, подложив под голову маленькую жесткую подушку из какой-то синтетики.

Ночной кошмар не стал ждать, пока он хотя бы немного выспится. Стоило прикрыть глаза, как пугающая реальность смазалась, ушла на второй план, а перед глазами поплыли реалистичные сцены яркого и красочного сна. Егор даже не успел толком заснуть и понимал, что видения, скользящие перед мысленным взором, всего лишь иллюзии, порожденные измученной психикой, но поделать с собой ничего не мог.

Отчетливо понимая, что лежит на полу в заброшенной квартире, он спасался бегством от гигантской крысы.

Крыса могла поспорить габаритами с кабаном. Она страшно сопела и скрежетала когтями по скользкому полу, а Егор бежал, плутая в ледяном лабиринте, и понимал, что убежать ему не удастся: крыса все равно найдет, по запаху. Лабиринт казался бесконечным. Сквозь его полупрозрачные грани устрашающе струился ярко-красный свет, за стенками иногда мелькали мутные пятна, похожие на бегущих людей. Но сколько Егор их ни звал, сколько ни пытался перебраться через высокие абсолютно гладкие стены, так его никто ни разу и не услышал…

Он проснулся в холодном поту и долго смотрел в темноту. Кажется, только теперь Егор стал осознавать, что обратной дороги нет, и окружающий его мир не пропадет так, как сгинула вместе с кошмаром чудовищная крыса. В этом мире надо было заново учиться жить. Или умереть. Другие варианты пока не просматривались.

С кровати раздавалось тяжелое с присвистом дыхание Макса. Приятель чуть слышно застонал и резко повернулся всем телом.

Тоже кошмары?..

Жуткий вопль разорвал ночную тьму, пробившись даже сквозь стеклопакеты. Егор рывком поднялся с пола и метнулся к окну. Примолк, перестал храпеть, Макс.

Отчаянный крик, переходящий в жалобный булькающий стон, повторился и смолк. Кричала женщина, но в ночном мраке разглядеть что-либо внизу было просто невозможно.

Егор хотел уже выйти на балкон, как вдруг сзади раздался спокойный, абсолютно трезвый голос Макса:

— Не надо, не ходи туда. Все равно ничем не поможешь. Только мучиться потом ночами станешь. Просто ляг и спи.

Егор немного постоял, нерешительно держась за ручку, потом все-таки открыл балконную дверь и вышел на свежий воздух.

Внизу царила непроницаемая темнота. Словно и не было никакого города — просто черное однородное пространство. Не доносилось ни звука. Простояв с минуту, пытаясь что-то разглядеть или хотя бы услышать, Егор поднял голову и посмотрел вверх. Словно компенсируя мрак, скопившийся у земли, небо оказалось усыпано звездами. Егор сперва даже растерялся, хотя когда-то увлекался астрономией.

Дело было даже не в Млечном Пути, огромную дугу которого не увидишь в больших городах из-за смога и засветки от бесчисленных фонарей. И не в отлично видимых туманностях, которые обычно трудно обнаружить невооруженным глазом. Все небо словно стало ближе, заставив звезды сиять ярче и раскрасив их в разные цвета. Знакомые с детства созвездия не светились белыми точками на черном фоне, а мерцали, утопая в сиянии более мелких и слабых звезд. Ночное небо мира после катастрофы походило на бесконечный светодиодный светильник.

Испытывая иррациональный страх, Егор вернулся в комнату и снова улегся на пол. Он был уверен, что теперь не сможет заснуть до самого утра, но уже через несколько минут глаза устали бесплодно смотреть в темноту. Егор опустил тяжелеющие веки и проснулся, когда в комнате уже начало светать.

Утро показалось Егору почти таким же, как в прошлой жизни. Открыв глаза, он обнаружил, что окна комнаты, выходящей на восток, залиты нежным красно-оранжевым светом. Вся обстановка внутри квартиры тоже окрасилась оттенками розового, и только кровавое небо портило ощущение, что начинается обычный день.

С кровати доносилось мерное сопение Макса. Егор осторожно поднялся, стараясь не шуметь, отложил в сторону куртку и прошел на кухню, где еще с вечера положил остатки продуктов и воду. Ночной крик все еще звучал в ушах. Воображение услужливо рисовало, как проснувшись во мраке, несчастная женщина растерянно бродила, натыкаясь повсюду на трупы, а потом ее услышала собачья стая…

Егор взял бутылку с водой и жадно напился. На смену ночному страху и переживаниям вползала злость. Медленно кристаллизовалась внутри. Сколько бы ни было в городе собак, бояться их было нельзя. Иначе, каждую ночь одичавшие твари будут жрать просыпающихся поодиночке людей. Идея бежать из города казалась теперь верхом трусости и абсурда.

— Никуда мы не пойдем, — сказал Егор появившемуся в дверном проеме Максу. — Нельзя уходить из города, когда здесь такое творится. Нас ведь жрут, жрут по одному! Надо искать всех проснувшихся и выживших. Объяснять, если потребуется. Доказывать. Помогать. Лично я для себя решил так.

— Ну и дурак, — хмуро ответил Макс, отнимая у Егора бутылку. — На Бэтмена ты не тянешь, на Супермена — тоже. Спасение человечества — не твой профиль. Твое дело вон программки писать, в инете лазать и на форумах умничать. И открой окно — дышать нечем.

Егор приоткрыл одну створку. С улицы ворвался легкий холодный ветерок. Закружил над столом, поднял в воздух клуб пыли.

Макс оглушительно чихнул, отер лицо рукавом и посмотрел на Егора. Уточнил:

— Я пока еще спросонья не очень хорошо вкуриваю, что ты говоришь, но идиотский пафос чую. Думаешь, кому-то есть дело до других, когда своя задница горит? Если хочешь — можем о твоих открытиях рассказывать всем, кто будет попадаться по дороге. Пока будем уносить отсюда ноги.