Мы, урус-хаи

линок гельвская сталь, и нет руки. Один на один с ними выходить, и то тяжко, думать надо, а тут - против троих.

Но были гельвы всё ж битые и ошеломлённые, а Мураш… что-то подхватило Мураша и понесло.

Таким оно и бывает, упоение боем - хватает и несёт, и ничего тебе не страшно, и сил только прибывает, и удары проходят все. Он положил изумлённых двоих - и положил бы и третьего, но остриё жёстко легло на остриё, и сломались оба меча.

Схватились вручную. Здоровенный был гельв, чуть не на голову Мураша выше и в плечах шире, хотел было Мураш его на калган взять, не достал или достал плохо, покатились оба в канаву. Обрубок своего меча гельв не выронил, там какой-то шип продолжал торчать, Мураш руку его поймал, но гельв наверх перекатился и стал тушей давить. Мураш дал ему повозиться, улучил момент, когда тот чуток приподымется, и двинул коленом между ног. Гельв попытался сложиться пополам, Мураш, не теряя времени, выбил вбок его обломок, дотянулся до своего ножа - и содрал с морды гельва эту их серебристую сетку, кольчужку мелкую-мелкую, которая и от ножа защищает, и от стрелы на излёте…

Содрал и обомлел: гельв был чёрный. То есть угольно-чёрный, с вывернутыми пепельными губами и синими белками глаз. Ну, в общем-то, Мураш знал, что такие бывают, но одно дело знать - и совсем другое увидеть, да не где-то, а верхом на себе.

Миг изумления чуть не стоил ему дорого, но нет, успел он ткнуть эту невидаль ножом под ухо - и, уже перекатив чёрного под себя, уже вставая, чтобы не измызгаться кровью, которая сейчас струями ударит, заорал страшным шёпотом:

- Я тебя звал сюда? Я тебя звал? Я тебя звал? Хоть кто-то - тебя звал?..

Гельв зажимал ещё рану ладонью, но глаза у него мутились, а рот дёргался - может, тоже что-то сказать хотел.

17

Всех, кто от каменного удара уберёгся, срубили - всего сто восемьдесят шесть мертвецов насчитали посланные Беляна и Кречет. Быстро велел Мураш с мёртвых гельвов шейные чепи поснимать да наугад три десятка заплечных мешков прихватить.

Своих мёртвых Мураш велел не бросать здесь (а раньше - бросали), грузить на подменных и вывозить. После схороним. Пусть думают, что мы тут своей крови не отдали…

На самом деле - отдали, и немало. Дорого стоила оплоха Барока-покойника… Сам погиб, Саве погиб, Дрот погиб, Тягай погиб, Мумча и Талыза, только что пришедшие в сотню братья-погодки - погибли. Старый Хитро, лесознатец, на него у Мураша большой расчёт был - тоже погиб. Ещё четверо ранены были стрелами и шестеро - мечами, и тех четверых можно было тоже причислить к мёртвым… а если для шестерых этих не найти крова и покоя - то и троих из них тоже.

Четверть сотни ушло. Ну, чуть поменьше четверти…

Ладно, сказал себе Мураш. Уж после такой-то резни - взбеленятся. Это не земледелов грязных да вонючих покрошили, это цвет закатного воинства. Такое не прощают.

Надеяться будем изо всех сил - что не прощают…

18

Не простили. Хлынуло наконец войск на тракт и в окрест тракта - как воды из прорвы. Точно, весь огородец