Источник Вознесения

– Не время для шуток, Сэйзед, – заметил Эленд.

– Прошу прощения, ваше величество. – Террисиец аккуратно срезал рукав Вин. – Однако, раз она все еще в сознании, серьезная опасность ей не угрожает.

Приглядевшись к ране, он вытащил из мешка чистую ткань для повязки.

– Видите? Порез глубокий, лезвие ударилось о кость, но крупные сосуды не задеты. Придержите здесь.

Сэйзед прижал повязку к ране, и Эленд положил сверху ладонь. Вин сидела с закрытыми глазами, прислонившись к стене, кровь медленно капала у нее с подбородка. Казалось, она не чувствовала боли – только сильную усталость.

Взяв нож, террисиец разрезал рубашку Вин и обнажил окровавленную грудь.

Эленд дернулся:

– Может быть, мне стоит…

– Останься, – отозвалась Вин.

Это была не просьба, а приказ. Рожденная туманом подняла голову, открыла глаза, когда Сэйзед, негромко цыкнув зубом при виде раны, достал обезболивающее снадобье и иголку с ниткой.

– Эленд, я должна тебе кое-что рассказать.

Он помедлил:

– Слушаю тебя.

– Я кое-что поняла по поводу Кельсера, – продолжала негромко Вин. – Я всегда думаю о чем-то не о том, если вспоминаю Кела. Трудно забыть время, когда он обучал меня премудростям алломантии. Но вовсе не боевые способности сделали Кельсера великим, и не жестокость или суровость, не сила и не чутье.

Эленд нахмурился.

– Ты знаешь, что это было? – спросила Вин.

Он покачал головой, все еще прижимая ткань к ее плечу.

– Способность доверять. Только так он делал хороших людей еще лучше – он их этим вдохновлял. Его люди действовали, потому что он им верил, он их уважал. И они тоже начинали уважать друг друга. Люди вроде Бриза или Колченога стали героями, потому что Кельсер в них поверил.

Вин посмотрела на Эленда:

– А ты в этом намного лучше Кельсера, Эленд. Ему приходилось заставлять себя верить людям. Ты же делаешь это инстинктивно, доверяя хорькам вроде Филена, считая их хорошими и честными людьми. Это не наивность, как думают многие. Это то, что было у Кельсера, только сильнее. Он бы мог у тебя учиться.

– Ты преувеличиваешь, – улыбнулся Эленд.

Вин устало покачала головой и повернулась к террисийцу:

– Сэйзед?

– Да, дитя мое?

– Ты знаешь какие-нибудь свадебные ритуалы?

Эленд чуть не выронил повязку.

– Знаю несколько. – Террисиец продолжал зашивать рану. – Штук двести, наверно.

– Какой из них самый короткий?

Сэйзед затянул стежок.

– У жителей Ларсты требовалось лишь заявить о любви перед местным священником. Простота являлась их основным догматом – по всей видимости, в результате того, что их изгнали из страны, которая была знаменита своими сложными бюрократическими правилами. Это хорошая вера, она сосредоточена на безыскусной красоте природы.

Вин перевела глаза на Эленда. Лицо ее было в крови, волосы в беспорядке.

– Послушай, Вин, тебе не кажется, что это может подождать ну хотя бы…

– Эленд? – перебила Вин. – Я тебя люблю.

Он замер.

– А ты меня любишь?

«Это безумие».

– Да, – едва слышно ответил Эленд.

Вин повернулась к Сэйзеду:

– Ну?

Террисиец шевельнул окровавленными пальцами.

– По-моему, очень странный момент для подобного события.

Эленд согласно кивнул.

– Просто немного крови, – устало возразила Вин. – Я почти в порядке теперь.

– Да, – подтвердил Сэйзед. – Но вы в смятении, леди Вин. Такое решение не принимают впопыхах, под влиянием сильных чувств.

– Значит, – улыбнулась Вин, – решение о свадьбе нужно принимать под влиянием слабых чувств?

– Я не это имел в виду, – выкрутился террисиец. – Просто я не уверен, что вы полностью сейчас себя контролируете, леди Вин.

– Ошибаешься! Я контролирую свои чувства больше, чем за все последние месяцы. Пришла пора перестать сомневаться, Сэйзед; хватит переживать, надо знать свое место. Я понимаю теперь, чего хочу. Я люблю Эленда. Не знаю, сколько времени нам отпущено, но хочу, чтобы мы провели его вместе.

Секунду Сэйзед был неподвижен, потом продолжил зашивать рану.

– А вы, лорд Венчер? Что думаете вы?

Что же он думал? Эленд вспомнил, какую опустошенность почувствовал накануне, когда Вин заговорила о том, что должна уйти. Подумал, как сильно зависел от ее мудрости, ее прямоты, ее простой, но не бездумной преданности. Да, он ее любил.

Мир погрузился в хаос. Он сделал множество ошибок. Но несмотря на все случившееся и несмотря на все разочарования, по-прежнему изо всех сил желал быть вместе с Вин. Это было не то возвышенное чувство, которое Эленд испытал на балу полтора года назад. Это было сильнее.

– Да, Сэйзед, – сказал он вслух. – Я хочу на ней жениться. И хочу уже давно. Я… я не знаю, что случится с Лютаделью или моим королевством, но я хочу быть вместе с Вин, когда это произойдет.

– Ну что ж, хорошо, – не прерывая работы, подытожил Сэйзед. – Если вам нужно мое свидетельство, оно у вас есть.

Эленд наклонился, все еще прижимая ткань к плечу Вин:

– И все?

– Все. Мое слово столь же весомо, как слово любого поручителя. Предупреждаю, клятва любви по обычаям Ларсты связывает навеки. Они не признавали разводов. Вы принимаете меня как свидетеля этого события?

Вин кивнула. Эленд понял, что тоже кивает.

– Тогда вы муж и жена, – отрезая нитку и прикладывая ткань к груди Вин, объявил Сэйзед. – Придержите-ка здесь немного: надо остановить кровотечение. – И перешел к ее щеке.

– Мне казалось, должна быть какая-то церемония. – В голосе Эленда чувствовалась некоторая растерянность.

– Я могу ее провести, если хотите, – пожал плечами Сэйзед, – но мне кажется, она не нужна. Я знаю вас уже достаточно долго и хочу благословить ваш союз. Я просто даю советы. Те, кто легкомысленно относится к своим обещаниям и своим любимым, недолго будут счастливы. Сейчас нелегкое время, но это не значит, что не нужно любить, это означает, что теперь вам будет еще труднее жить и поддерживать друг друга. Не забывайте о клятве, которую дали этим вечером. Она даст вам силу, которая понадобится в скором времени.

Он наложил последний стежок на щеку Вин и наконец перешел к плечу. Кровотечение там уже почти остановилось, и Сэйзед некоторое время изучал рану, прежде чем начать ее зашивать.

Вин посмотрела на Эленда, улыбаясь чуть-чуть сонно. Глаза ее слипались. Он встал, прошел к умывальнику и вернулся с куском мокрой ткани, которой принялся вытирать ее лицо и щеку.

– Прости, – сказала Вин негромко, когда Сэйзед сдвинулся и занял место, где до него стоял на коленях Эленд.

– Простить? – переспросил Эленд. – За что – за рожденного туманом моего отца?

– Нет, – покачала головой Вин. – За то, что я так долго тянула.

– Оно того стоило. Мне тоже нужно было кое с чем разобраться.

– Например, с тем, как быть королем?

– И как перестать им быть.

– Ты никогда не перестанешь быть им, Эленд. Корону у тебя забрали, но никто не может забрать честь.

Он улыбнулся:

– Спасибо. Однако я даже не знаю, сделал ли на самом деле что-то хорошее для этого города. Одним своим пребыванием тут я разделил людей, и теперь власть перейдет к Страффу.

– Я убью его, если он хотя бы сунется в город.

Эленд стиснул зубы. Все сначала. Они не могли вечно держать нож Вин у шеи Страффа. Должен, в конце концов, быть другой способ, и потом еще оставался Джастес со своими колоссами…

– Ваше величество, возможно, я могу кое-что предложить.

Эленд повернулся к террисийцу.

– Источник Вознесения, – пояснил Сэйзед.

Вин тотчас же распахнула глаза.

– Мы с Тиндвил изучали Героя Веков, – продолжал Сэйзед, – и убеждены, что Рашек не сделал того, что должен был сделать Герой. Вообще-то, мы даже не уверены, что этот Аленди, живший тысячу лет назад, был на самом деле Героем. Слишком много несоответствий, слишком много проблем и противоречий. Кроме того, туман – Бездна – все еще здесь. И теперь он убивает.

– Не понимаю, о чем ты говоришь? – нахмурился Эленд.