Ностальгия

ожидании, пока змея в отросток вцепится.

Лоси за моей спиной ворчат, стаскивая с себя грязные скорлупы. “Мог бы сначала и пожрать разрешить”. “Заткнулись. Француз дело говорит”. Это Трак. “Точно. Пожрать успеем”. Генрих. Довольно усмехаюсь под своей полупрозрачной пластиной. Ничего, братки, бывают командиры похуже меня.

Паркер подходит следом. Копается в ширинке, якобы по нужде пришел.

— Ты это, садж, не дрейфь. Все путем будет. Ты пацан правильный, не резьбовой. Не выдадим… — бормочет он негромко.

— О чем это ты, Парк? — подозрительно интересуюсь я.

— Ты не ссы, садж… — оглядываясь, продолжает скороговоркой Паркер, — Ротный сказал — увижу чего — лично этого казанову пристрелю. А так — пускай служит пока — мужик он правильный. Ему взводный накапал, так он отшил его. Сам видишь — не до тебя сейчас…

— Ладно, Парк, — говорю я, — Что-то у меня защитников развелось — пальцев не хватит. Иди, пушку свою чисть.

— Так я уже. Я Калину озадачил.

— Ну-ну…

В тропиках темнеет быстро. Перед самым отбоем нас посещает представительная делегация. Штаб-сержант, первый сержант, капрал в возрасте и двое рядовых. Все из “Браво”. Из “Крысобоев”. Киваю Готу — “Сото найди, быстро”. То, что сейчас будет происходить — не для офицеров. Это наши дела. Есть традиции, как и бордели — “только для нижних чинов”. Рядовые тащат пончо, нагруженное добром. В ожидании Сото представляю отделение. Затем представляются гости. Штаб — старшина роты. Топ — взводный сержант. Капрал и рядовые — друзья погибших. Рота “Браво” делегировала им право выразить нам свою признательность. Возвращается Гот. За ним внушительно шествует Сото. Коренастый, почти квадратный несмотря на свои метр восемьдесят. Поднимает лицевую пластину. Жмет руки прибывшим. Сообщаю, на чей счет записаны вражеские диверсанты. Двое — на Генрихе. Двое — за Колом. Одного поджарил Паркер. Одного, по молчаливому согласию остальных, записываю Готу. Ротный старшина держит речь.

— Рота отправила нас. Сегодня наши братаны полегли. “Крысобои” не привыкли долги иметь. Вы их сегодня за нас отдали. Как надо, все по совести. Это вам за ребят.

Рядовые осторожно кладут пончо. Опускают края. Собранное ротой “Браво” добро бугрится внушительной кучей. Чего тут только нет. Упаковки сухих пайков, шоколад, сигареты, витамины, боевые ножи, сделанные на заказ. Среди прочего — прицел от снайперской винтовки М10 в футляре для переноски. Футляр тщательно подогнан и выкрашен маскировочными пятнами. Кол берет его в руки, достает прицел, рассматривает.

— Я снайпер, — говорит он. Оглядывается на меня. Я киваю на гостей.

— Бери, кореш. Это от Джона осталось, — тихо говорит один из бойцов. — Любил он это дело — мозги вышибать. Тебе пригодится.

Выставляем угощение. На расстеленном пончо раскладываем куски консервированной ветчины, сыра, вскрываем и заливаем водой банки с сублимированными фруктами. Гости достают двухлитровую флягу с джином военной поставки. Ни один офицер не посмеет обвинить нас в пьянке в боевых условиях.