Все женщины - химеры

- Мы тоже защищаем, не волнуйтесь вы так… Вон у вас «Резня на Журавлевке» в закладках, это ж сколько человек вы там убили, тысячи? И ничего…

Я снял с плеча ящеренка, поцеловал в морду и опустил на пол, слегка подтолкнул в толстый зад.

- Иди, бегай во дворе. Тебе не стоит слушать про убийства мобов. То плохие мобы. Аты замечательный.

Ящеренок прыжками вынесся через раскрытую дверь во двор, Синенко сказал серьезно:

- Не волнуйтесь, сейчас все поймем и решим.

Голос его прозвучал зловеще, хотя это я могу и сам

интерпретировать по своей хозяйственности и подозрительности.

Карлашев ушел в гостиную, мы услышали, как присвистнул там. Синенко сказал мне дружелюбно:

- Пойдем посмотрим. Хотя для тебя это и просто дикая новость, ты никого из них не видел, но все же полюбуйся, что они с твоей мебелью сделали.

- Запачкали? - спросил я в панике. - С ногами на диван?

Он хохотнул:

- Увидишь. Как бы впервые. Ты ж ничего не видел, ничего не слышал? Как те три обезьяны?…

- А что третья?

Он взглянул на меня пронизывающим взглядом.

- Быстро схватываешь. А третья «никому ничего не скажу». А ты, похоже, все три. Многообезьянник. В смысле, многостаночник.

Я перешагнул порог и в самом деле ахнул без всякого притворства. Стена вся в дырках. Останься там на несколько секунд дольше, нашпиговали бы свинцом, как говорится, хотя пули давно уже без свинца.

Я ощутил, что меня снова начинает потряхивать пережитое, Синенко делает вид, что рассматривает залитый кровью пол, распластанные тела, но наблюдает за мной остро и неотрывно, этому наверняка тоже учатся в полицейских академиях.

Мариэтта прошлась вдоль стены, стараясь не вступать в лужи крови, что все еще растекается, обиженная, что не дают свернуться.

- О-го-го, - произнесла она озабоченно, - эти ребята любят стрелять… Что здесь еще не изрешетили? Потолок?

Синенко, не глядя, указал большим пальцем вверх.

- Туда тоже выпустили очередь. Но не прицельно, видишь?

- Да, - согласилась она, - кто-то уже в агонии нажал на спуск. После того, как некто всадил пулю ему прямо между бровей. Прекрасный выстрел!

- Какие сволочи, - сказал я плачущим голосом.

- Правда? - спросил Синенко.

- А что, не видно? - вскрикнул я. - Они всю телестену поковыряли! Смотрите, ее придется менять почти целиком!…

Карлашев и Синенко переглянулись. Я ощутил, что допустил оплошность, перешагивая через трупы и мало обращая внимания на залитый кровью пол, дескать, отмыть легко, а за телевизор платить придется. Хотя, конечно, страховка покроет…

- Сейчас прибудут эксперты, - пообещал Карлашев. - Заодно оценят и ущерб. Хотя этой ерундой вроде бы должны заниматься страховые компании?…

Синенко хмыкнул:

- Да сейчас все так быстро меняется. Как думаете, что здесь стряслось?

- В целом? - спросил Карлашев. - Задайте вопрос полегче.

Мариэтта сказала сердито:

- Можно только предполагать… И то по частям. Вот у этих двух, что один напротив другого., возник конфликт с этим вот третьим… Видимо, тот успел выстрелить первым, поразил вот этого, он ближе и опаснее, второй ударил его рукоятью пистолета, но, истекая кровью, этот успел и во второго всадить три пули…

Карлашев поморщился.

- Как-то все сумбурно… но, согласен, другие варианты выглядят так же неуклюже. Видимо, ссора у них завязалась неожиданно. Потому и такой некрасивый результат.

Она усмехнулась:

- Вы эстет, Петр Васильевич. Красивый - не красивый… Нам главное, чтоб правдивый.

Синенко уточнил:

- Правдоподобный.

- Для начальника участка? - спросила она. - Или прокурора?

Глава 8

Он кисло отмахнулся, не желая в присутствии подозреваемого раскрывать корпоративные секреты.

Карлашев сказал с иронией:

- Такого в моей практике еще не было. Четверо в лужах крови, а хозяин слушает музыку! Ничего не видел, ничего не слышал… Как такое может быть?

Синенко посмотрел на меня весело.

- Теоретически может. Потому того, что мы обнаружили, мало для обвинения. Давайте искать…

- А что скажет хозяин дома? - спросил Карлашев.

Синенко ответил вместо меня:

- Ничего не видел, ничего не слышал. Наушники у него видите какие? Не услышишь и атомный взрыв. Я бы этих меломанов только за такое извращение сажал! Ишь, слушать «Дорогой Водана» и смотреть футбол!… А пули сюда не долетали. И хотя я сам в такое не верю, но суд, хоть и поверит нам, а не ему, все же потребует более весомых доказательств. Им вообще подавай железобетонные. Слишком уж надеются на технику!

Мариэтта сказала едко:

- Прямых улик!… Но здесь столько наворочено, что на этот раз точно найдем.

Карлашев поинтересовался:

- На этот раз? Значит, он уже в чем-то был замешан?

Синенко сказал весело:

- Нет, конечно! Он всегда либо примус починяет, либо вышивает крестиком, а вокруг все зверски убивают друг друга и забрызгивают стены кровью.

- И мозгами, - добавила она ядовито.

Карлашев посмотрел на меня с великим уважением.

В проем двери опасливо заглянул ящеренок, слишком много чужих людей, но пересилил страх и, стремительно преодолев разделяющее нас пространство, взбежал по моей ноге, цепляясь острыми коготками, уселся на плече, прижимаясь к моей теплой вроде бы шее, и смотрел на всех сверху уже победно и бесстрашно.

- Какой толстый геккончик, - сказал Карлашев.

- Это не геккон, - уточнил Синенко.

- А кто?

- Нильский крокодил, - пояснил Синенко. - Сейчас модно держать дома карликовых животных. Табуны коней ростом с кошек, слонов и носорогов, что мельче добермана…

Карлашев обронил:

- Я слышал насчет тираннозавра…

- Врет, - ответил Синенко убежденно. - Станут этому жуку тираннозавра восстанавливать! Подумаешь, олигарх…

Карлашев обошел меня со всех сторон, внимательно рассматривая ящеренка.

- А нельзя у него спросить? - сказал он. - Я читал где-то, в глазах остается все, что видел… недавно. Если эта штука…

- Это не штука, - огрызнулся я, - а член моего общества!

- Но если он сидел здесь и все видел…

- То экспериментальная техника, - ответил Синенко с сомнением. - Кто нам ее даст…

- Это я не дам, - отрезал я. - Это Яшка!… Я вас по судам затаскаю!… В Гааге сядете вместе с Милошевичем и Ашаном Гагеным!… А потом вас там же нечаянно удавят.

Карлашев сказал примирительно:

- Ладно-ладно, это только предположение. Что твоя дурная ящерица могла увидеть?

- Не куплюсь, - заверил я. - Видел что-то Яшка или не видел, я не разрешу спрашивать без адвоката. А его адвокат, как и папа, это я. И вообще он еще несовершеннолетний.

Мариэтта выглянула в окно, просияла так, что видно даже со спины и ниже.

- Ура, прибыли эксперты. Заберут трупы, а по ним всю подноготную этого жука узнают. Сейчас такой уровень криминалистики, по одному плевку узнают адрес и даже любимый сорт кофе!

Я буркнул:

- Это и я могу.

Карлашев заинтересовался:

- Что именно?

Я указал на ближайший труп.

- Этот вот, судя по характерной позе, в которой упал, белый мужчина, год рождения тысяча девятьсот восемьдесят пятый, февраль, двадцать третьего, дважды состоял в браке, один ребенок, прописан в Южном Бутово по улице Изюмская, дом семьсот первый, квартира сорок шестая… что блестяще подтвердится найденным в кармане убитого паспортом.

Синенко, что слушал с раскрытым ртом и все большим изумлением на лице, разочарованно хмыкнул и повернулся к Мариэтте:

- Проверь, вдруг там у него в самом деле паспорт.

Она буркнула:

- Если и есть, то фальшивый.

- Сейчас все фальшивое, - поддержал я горячо. - А в продуктах нитраты и гэмэо! Как жить, не представляю. Хорошо хоть, женщины все те же! Как были хитрыми, так и остались.

Со двора в гостиную начали заходить эксперты с чемоданчиками в руках, еще с порога достали всякую хренотень и начали то ли фотографировать, то ли просвечивать всех и вся в доме невидимыми лучами смерти.