Четвёртый (СИ)

- Место возвышенное? - уточнил я.

- Да. Станционные пути как на ладони. И линия связи на новеньких столбах.

- Печка железная квадратная и навес со столом, на глаз, не больше, чем на пару десятков человек.

- До станции от этого места сколько?

- С километр.

- Предлагаете перерезать личный состав и забрать патроны? - задумался я. - От леса далеко?

- Метров четыреста. Но трава высокая. Днём двое часовых - у ворот и на вышке.

Признаться, у нас уже израсходовалось или подошло к концу многое из немецких удобств, к которым мы успели привыкнуть. Особенно недоставало сухого горючего, при использовании которого получалось не выдать себя дымом, и не оставить следа костра на земле. Да и патронный голод сильно беспокоил - пока нам не приходилось серьёзно отстреливаться, но всё когда-нибудь кончается. Вот собаки у противника появились. Недолго и до прибытия какой-нибудь охранной части - это сейчас в разгар наступления фашистам трудно выделить силы для обеспечения спокойствия на недавно захваченных территориях, но перебои в работе транспортной магистрали, на которую они рассчитывали, заставят их напрячься.

А просить у своих немецкие патроны... не уверен, что их быстро отыщут. Да и заказать можно будет только очередным рейсом через несколько дней, а потом ещё неделю ждать.

Встретились взглядами с Мишкой, одновременно кивнули и принялись собираться - сегодня нам предстоит идти в светлое время, чтобы успеть добраться до темноты.

***

Аккуратное такое подворье пятьдесят на пятьдесят метров обнесено колючей проволокой и снабжено дощатой будочкой в уголке - всё совпадает с описанием. Одна из палаток жилая, вторая, похоже, склад - туда заходят ненадолго и всегда что-нибудь приносят или уносят. Третья - просто проходной двор. Похоже, там и происходит основная деятельность.

Цель заманчивая, но уж очень подходы к ней хорошо просматриваются. Трава не укроет от взгляда часового на вышке.

Уже стемнело, а шевеление в этом небольшом лагере всё не утихает - то бумажку принесут из автомобильной будки в деловую палатку, то мотоциклист умчится. А вот и пара отдельно взятых служивых в том месте, которое прикрыто складской палаткой, преодолела изгородь и потопала в сторону станционного посёлка.

- По бабам пошли, - шепнул Фимка.

- Или за самогонкой. Часовой-то их, каким внимательным взглядом проводил и никому ничего не сообщил! - высказался Миша.

- Тропинка тут протоптана не к путям, а на задворки домов ведёт, где огороды, - добавила Ольга.

- Поползли, - согласился я.

Заложив широкую петлю из соображений, чтобы от взгляда с вышки нас укрывала трава, мы добрались до той самой тропинки - еле успели перехватить добытчиков - они уже возвращались не только с бутылкой, но и с закуской. Для нападения положение оказалось удобным - мы взяли их в ножи. Да, был вскрик, но ни до чьих ушей он не донёсся, потому что короткий, сдавленный и никого поблизости нет. Я успел перехватить выпавшую бутылку на полпути к земле - она оказалась очень большой, литра на три. В кино такие видел - четверть называется. Подозреваю, что четверть ведра - то есть выпивка на всю команду.

Хотя я и не озвучивал свои выводы, Оля с ними согласилась - вытащила пробку и принялась всыпать в содержимое порошки из аптечки. В лагерь пошёл Мишка - он по жизни белесый и жидковолосый, больше всего немецкого именно в его облике. Мы видели - как только он пролез через просвет в проволоке, из-за палатки тут же вывернулся немец, в руки которого наш товарищ тут же сунул и выпивку, и закуску, и срочно бросился к сортиру, нечленораздельно мыча и хватаясь за живот.

К счастью, было темно, а отхожее место оказалось свободно. Мы терпеливо ждали, пока немцы обильно выпьют и обстоятельно закусят, а потом смотрели, как один за другим они уходят в жилую палатку.

К застолью присоединялись и обитатели автомобильной будки, и работники деловой палатки, один из которых носил фуражку - демократичненько тут, где-то по стакану на рыло досталось всем. Мы подождали часок, пока немцы захмелеют и угомонятся, потом я открыто пролез через ту же щель между проволоками в изгороди и из арбалета снял часового на вышке - тот, что у ворот уже спал, прислонившись к стенке своей будки изнутри - то есть со стороны даже не просматривался.

С тех, кто уснул не раздеваясь, перед умерщвлением стаскивали мундир - кровь трудно отстирывается, а вражеское обмундирование мы используем интенсивно. То есть, да, нанесли противнику урон в живой силе. Одурманенные, считай, и не сопротивлялись - вялые они были и беспомощные.

Все добытое унести было немыслимо, зато завёлся мотор автомобиля, а в кузове нашлось достаточно места, куда поместились и продукты, и запасы кабеля, и патроны, нашедшиеся в складской палатке в значительных количествах. Ранцы личного состава мы тоже взяли с собой, как и оружие вместе с остальной амуницией - да, пожадничали. Даже железную печку погрузили вместе с трубой. И ещё несколько канистр, не разбирая - полные они или пустые и не выясняя состава содержимого. Уехали перед рассветом, свернули на первую же лесную дорогу и принялись от всей души углубляться в лесную чащу.

***

Картина маслом - перед строем облачённых в советские маскхалаты выпускников диверсионной школы старший лейтенант в форме солдата Вермахта трясёт за грудки нашего Мишу и гневно шипит:

- За зипунами сходили, недоноски! Не успели вырасти, а уже решили жизнями рисковать из-за еды и патронов!

Сама эта старший лейтенант маленькая, а Миша рослый и плечистый тихонько, чтобы не было заметно уставившимся на эту сцену многочисленным сочувствующим, держит руки так, чтобы подхватить своего командира, если та ненароком упадёт - в соответствии с распределением масс наибольшие перемещения в системе из двух эластично связанных тел испытывает то, которое легче. То есть, товарищ старший лейтенант совершает возвратно-поступательные движения значительной амплитуды, а Миша - незначительной.

Если кто-то чего-то не понял - перед нами классическая военно-уставная сцена признания в любви старшего по званию своему подчинённому. То есть, Мишины чувства не остались безответными. Как по мне, так совет да любовь - война войной, а дело молодое должно вершиться.

Оля тоже правильно поняла - увела прибывших к добытому нами автомобилю, где Фимка уже выбрасывает из задней двери мундиры, выдаёт солдатские ранцы и винтовки со всякими ремнями и лопатками - удачно мы амуницией прибарахлились. А то вместо У-2 на нашу поляну сел целый "Дуглас", из которого высыпало двенадцать стажёров под руководством товарища инструктора. Самолёт сразу улетел, а товарищ инструктор потребовала доклада, после получения которого, изволила прогневаться.

Почему мы пригнали автомобиль сюда? Так место тут глухое, а лесные грунтовки сухие - привязали сзади несколько веток, чтобы не оставлять в пыли отпечатков протектора, и прикатили, привычно объехав немногочисленные в этих краях деревни. И вот сейчас, пока на пустующей стоянке для днёвки маленького биплана идёт выяснение самых главных отношений, заняли личный состав подгонкой обмундирования и освоением содержимого солдатских ранцев Вермахта.

У нас, кстати, опять трагедия - взрывчатки доставили мало, потому что, хоть самолёт и большой, но перегружать его не стоит. Мы с Ольгой и Фимкой присматриваемся к новичкам, выбирая каждый для себя по три человека - Мише достанется остальное - скорее всего, девочки. Их как раз три. Есть и хорошие моменты - нам доставили карты территории вдоль железной дороги на значительном протяжении, а то у нас был только один кусок, который мы уже исходили вдоль и поперёк. И взрыватели с большими замедлениями взведения. Не знаю, были они разработаны раньше, или только после моей подсказки промышленность подсуетилась, но сделаны аккуратно и снабжены инструкцией. Обычно дата изготовления присутствует и в маркировке, и в документации, но тут как-то ничего не находится. Бардак. Или я чего-то не дочитал?