Мир Терского фронта. Тетралогия

Глава 5

Торжок. 279 километров от предыдущей точки. 21.42.

— Домой, Виталий Андреич? — прикрепленным водителем был сегодня Саша-Косорез, сорокапятилетний ветеран, к полноценной боевой работе уже непригодный, но водительскому мастерству которого многие молодые Следопыты завидовали белой завистью.

— Нет, Саша, давай на Красноармейскую, в «Троицу»! — негромко хлопнула дверь машины, и, мягко урча мотором, черный «гелендваген» серии «461»[286] выехал со стоянки.

Машину главы Братства взяли как положено — «на штык», трофеем во время войны «Двадцать шестого года», вот только выяснить, кому именно она принадлежала до Тьмы, не удалось. Просто стояла в одном из гаражей Юрьева, не частных, конечно. И хотя поддержание ее в порядке было по нынешним временам делом затратным, но Андреич привык к ней, можно сказать, душой прикипел. Статус, опять же…

Перемахнув Тверцу по недавно отремонтированному мосту, черный внедорожник повернул на площади Воробьева направо и покатил по Красноармейской.

«Смешно, жизнь поменялась, вся страна в развалинах, а названия как были, так и остались. Наверное, более важные дела у нас были, чем таблички на домах переписывать. Не то что в девяностые, будь они прокляты! — разглядывая выстроенные за последние несколько лет дома, думал Виталий Андреевич. — Вот даже многоэтажки в нормальном состоянии поддерживать удается, а ведь скольких усилий стоило их сохранить! Зато и нынешняя перенаселенность города не так сильно чувствуется».

К «Троице», бывшему «Тринити», а до того «Клубу офицеров в/ч 32882»,[287] числившемуся самым фешенебельным заведением такого рода во всем анклаве, они приехали, когда на улице уже зажглись редкие фонари.

Члены Экономсовета, верхушка Братства, офицеры-вертолетчики из той самой ВэЧэ, крупные торговцы и промышленники — вот та публика, что заглядывала сюда на огонек. Цены тут не то что кусались, а и просто могли сожрать случайного посетителя со всеми потрохами, но не главе Братства об этом переживать, тем более что охрана заведения обеспечивалась именно Следопытами.

Мягко качнувшись на усиленных амортизаторах, «гелик» остановился у старинного, середины прошлого века, одноэтажного здания. Распахнув дверь, Сибанов вышел наружу. «Вот чем хорош мой „немчик“, что с посадкой-высадкой никаких проблем, не то что на „козлике“».

— Вечер добрый, Виталий Андреевич! — поприветствовал его старший из трех привратников.

— И тебе, Сережа, не хворать. — Сергей Остромыслов, по прозвищу Проныра, в Братстве уже лет пятнадцать, давно дорос до командира рейдовой партии, но сейчас его перевели в ведомство Гедевана, и тот послал его сюда, «политесу набираться», как выразился сам начальник аналитической службы. — Костюмчик, я гляжу, уже пообмялся?

Проныра непритворно смутился, ну еще бы — когда неделю назад он надел предусмотренный местным дресс-кодом[288] классический костюм вместо привычного «комка», то смотрелся он на нем едва ли лучше, чем на корове седло. Теперь же он если и не выглядел как настоящий денди,[289] но цивильности в нем изрядно прибавилось. «Однако назвать его этим, как его? — попытался припомнить модное когда-то слово вместо термина времен Пушкина и Достоевского Сибанов. — А, метросексуалом! Да уж, тот, кто его так назовет, проблем получит охапку!» — и, усмехнувшись своим мыслям, глава Братства вошел в предупредительно распахнутую дверь.

В гардеробной его перехватил Семен Вартанович, директор и по совместительству — один из владельцев клуба:

— Виталий Андреевич, так приятно вас видеть у нас в гостях! — распахнул объятья местный владыка.

— Сема, — ответил Сибанов, троекратно обнявшись, — вот скажи мне, куда подевался тощенький армянский паренек, который заведовал задрипанным санаторием в Тьмутаракани, а? Кто подменил его на такого хорошего и очень большого человека? — дружеский хлопок по объемистому животу показал, насколько большого.

— Андреич, ведь не поверишь, если скажу, что с голоду пухну? — лукаво улыбнулся Семен.

— Не поверю…

— Тогда и врать не буду. Скажу только, что сам вырос, проклятый! — и Семен Вартанович, скорчив зверскую гримасу, посмотрел на свой живот.

— Махидов, ты только скажи, — заговорщицки приглушенным голосом ответил ему Сибанов, — у нас есть специальная программа для похудания. Если надо — запишу по старой дружбе…

— Да? И какая? — подхватив Виталия под локоть, директор клуба повел его в глубь клуба.

— Хочешь — «Рейд на Кинешму»? А хочешь — «Патруль под Удомлей»? У нас, сам знаешь, выбор богатый.

Семен засмеялся так, что внушительный живот, о котором велся разговор, заколыхался словно древний водяной матрас:

— Да, с вас станется, Виталий Андреевич! Кстати, вас в отдельный или с Валерой вместе будете?

— Куда же он без меня? К нему давай. И там еще Межников к нам подъехать должен… Проводишь? Или халдеям своим поручи…

— Обижаете, Виталь Андреич? — на круглом лице директора действительно проступила нешуточная обида от того, что кто-то мог предположить, что встречу человека, считающегося Министром обороны анклава, он доверит подчиненным.

— Ну сам, так сам… — и Сибанов толкнул массивную дверь «генеральского» кабинета. — Еду Валерка, надо понимать, уже заказал? Тогда пусть нам не мешают, вызовем, если что.

Из глубины большого, «квадратов» в сорок, помещения, освещенного только пламенем камина и светом десятка свечей в настенных канделябрах, ему навстречу вышел начальник аналитической службы, уже сменивший униформу на вечерний костюм:

— Быстро вы приехали, Виталий Андреевич, я даже разговеться не успел.

— Что, так с Великого поста и голодаешь? А ничего, упитанный вроде… — глава Следопытов устало опустился на роскошный диван. — Есть что-нибудь новое с югов?

— Пока ничего. Вы салат будете или горячего подождем?

— Заботливый ты, Валерка, прям как жена моя, — проворчал Сибанов, — но салат буду, а то генералиссимус наш сейчас приедет и не до того станет. Что там нам бог послал?

— Оливье, салат из свежих овощей и заливную рыбу, — Гедеван широким жестом показал на дальний обеденный стол.

* * *

Салаты они съели, впрочем как и горячее, когда наконец дверь открылась и появился генерал-лейтенант Межников, главнокомандующий вооруженными силами анклава;

— Ну что, наелись на денежки народные, бродяги?

— Мы бы и выспаться успели, если ваше высокопревосходительство еще немножко задержались, — так же шутливо проворчал Виталий Андреевич. — А «пчеловод» что, не приехал?

— Приехал, — «министр обороны» поочередно пожал руки присутствующим и, опустившись в кресло, продолжил: — Но ему приспичило после дальней дороги, так что пару минут обождать придется.

— А с чего дорога дальняя?

— Эх, Виталий, в черном теле тебе своих пацанов держать надо! В черном теле! — Генерал повернулся в Терешину: — Что, Валерка, начальника своего в неведении держишь?

— Не до того было, если честно, Михаил Александрович, — Гедеван ни капельки не смутился, — у нас тут у самих дым коромыслом и хай до небес. А испытания никуда не убегут.

— Так, Валера, что за испытания?

— Сегодня под Удомлей испытания НУРСов[290] закончили, — ответил вместо Терешина генерал. — В аккурат в формате С-8[291] сделали. Топливо, конечно, не фонтан, но параметры всего на двадцать процентов хуже, чем у довоенных, получились, а если учесть, что старые уже на складах залежались, то всего на десять.

— И сколько их таких хороших сделать могут? — сразу взял быка за рога Сибанов.

— Пока три десятка в месяц. С топливом затык — химики по объемам не справляются. Да и зачем нам много? Или ваши «сороки» на хвостах опять какие-нибудь дурные вести принесли?

— К сожалению, ты угадал, Миша, но давай летуна нашего подождем, его это тоже касается.

После пятиминутного разговора ни о чем, дружеских подначек и шутливого пропесочивания «молодого», то есть Гедевана, дверь, наконец, открылась и к компании присоединился «винтокрылый бог Твери и всех окрестностей» (именно так его титуловал Андреич), полковник Трубников. В принципе, он мог быть и генерал-полковником, благо с главнокомандующим был на короткой ноге больше тридцати лет, с тех примерно пор, когда молодой Межников носил капитанские погоны, а сам вертолетчик — лейтенантские и только что прибыл в ЦБП на стажировку после училища. Но Сибанов потому главкома генералиссимусом и дразнил, что много лет назад, когда встал вопрос о карьерном росте, довольно зло пошутил: «Если ты, Миша, себе сейчас сразу после капитана генерала присвоишь, то я тогда стану фельдмаршалом госбезопасности, и тебе, чтобы меня снова обскакать, только и останется, как мундир генералиссимуса примерить». Вот так и стал Михаил Александрович Межников «генералиссимусом», для своих, конечно.