Тьма (СИ)

- Правильно! Тоже мне друзья! Ты бы как поступил? Только познакомились - и на тебя верхом: "Но, дорогой!", - заступалась за дельфинов Алёна.

- Нет, если бы этот друг нуждался в помощи, я бы повёз.

- Так то в помощи! А здесь - только проводить побыстрее.

- Ну, пусть провожают! - согласился Максим. Согласились и дельфины - начали буксировать плывущих рядом и держащихся за их спинные плавники новых друзей. Пришлось замолчать - вода тотчас попадала в открытый рот. А дельфины бодро волокли подростков, сменяя, время от времени, друг друга. Но вскоре Максим обратил внимание на то, что Алёна оказалась в центре стаи, в то время, как к нему смена приходит со всё большей неохотой. Да и его "буксиры" всё больше и больше жались к девушке.

- Что ты там делаешь? - поинтересовался он.

- Пою. В переводе на их язык, конечно.

- Это как? - изумился Макс и тут же закашлялся от морской воды.

- Как ты их звал, так и пою. Сам послушай.

Макс включился на дельфинью волну, прислушался. Да это была песня. Вник в "обратный перевод" Ну молодец! Нашла же доступное для их восприятия.

- Море, море… мир бездонный… - не выдержав, начал подпевать он. И вскоре дельфинья стайка стала первой в их истории, приобщившейся к великому искусству вокала. Слушатели оказались весьма восприимчивыми и последний раз припев:

чирикали все хором.

- Как ты думаешь, может, этим мы пробудим их мозги? - поинтересовался Максим.

- А почему ты думаешь, что они спят? Они просто по-другому мыслят.

- Ну, я в смысле тяги к прекрасному…

- От скромности не умрёшь.

- Ай, я же в смысле музыки, там, поэзии.

- Может, пробудим. А может уже… Ай, перестань, щекотно, - рассмеялась она, когда один из дельфинов мягко ткнул девушку рылом в живот.

- Меня тоже… Знаешь, это они, наверное, так "на бис" вызывают. Давай ещё что им про море.

- Я так сразу и не помню. А ты?

- Тоже как-то из головы повылетало. Давай-ка спой им что-либо общепонятное. Доступное и для их среды.

И Алёна вновь запела. Конечно, про любовь. Здесь Максим уже не подпевал. Только, наравне с дельфинами, слушал.

- А ты чего отмалчиваешься?

- Не люблю я о любви. Только под вдохновение.

- Не любишь или не умеешь?

- Ого, не умею! - по-детски обиделся Максим. - Недавно так о любви пел, что «Медведь» взревел от восторга. Да и остальные…

- Аххха-ха - перебил его девичий хохот. Алена захлебнулась, закашлялась, но опять зашлась в смехе. Она отпустила дельфиний плавник и, лёжа на воде, продолжала неудержимо хохотать.

- Это… это где? Конечно… медведи… большие ценители… особенно… о любви… Только… ты уверен, что он… от восторга? - в паузах выдыхала она и вновь заливалась смехом - восторженным, чистосердечным, со стоном и повизгиваниями.

- Да ну тебя…, - насупился было Максим, но вдруг представил эту картину. Значит так. Сидит медведь… да в клетке. В передвижном зоопарке. Или даже лежит, уныло глядя через решётку. Опротивело ему всё. Ничего не мило. И вот подходит он, Максим. Во фраке по такому случаю. Становится в позу и начинает петь о любви. Как там: «Любви все возрасты поко-о-о-рны. Её порывы благотв-о-о-орны.» Топтыгин поначалу недоумённо смотрит своими маленькими глазками. Потом садится. А Макс продолжает выводить рулады. Мишка крутит головой и пытается зажать уши. Но медвежьи лапы к этому не приспособлены. В конце концов, несчастный встаёт на задние лапы и с рёвом бросается на клетку, пытаясь перегрызть железные прутья.

- «Медведь» - это крутой делок довольно крупного масштаба, - отсмеявшись объяснил юноша.

- Догадалась - догадалось. Но поначалу, как услышала… Спасибо, я так давно не смеялась!

- Рад был услужить, - всё ещё с обидой в голосе ответствовал Максим.

Девушка вдруг подплыла вплотную к нему и заглянула в его глаза.

- Послушай… Макс, - впервые назвала она его по имени. - Если ты сказал правду, а я всё больше тебе верю… Хотя, сколько можно наступать на грабли… Но не об этом. То, что произошло «там» всё- таки заставляет верить… Так вот, давай без глупых обид, а?

- Без проблем! Это я так, интересничаю, - объяснил Максим своё поведение.

- Тогда вперёд! Наши друзья отдохнули, и как я поняла, даже подкрепились. Я бы сейчас тоже…

- Попроси, может, принесут свежей рыбки.

- Я мяса и рыбы не ем.

- Вообще? Но ты… это… довольно эээ пропорциональна для вегетарианки.

- А ты - для мясоеда. Ладно, проедем тему. Что-то наши ребята убрали ход. Что, снова петь?

- Давай. О любви. Я тоже с удовольствием послушаю.

- О любви… Слушай, а «там» есть любовь, как ты думаешь?

- Есть! Конечно есть! - радостно выдохнул Максим. Он только сейчас осознал это. - И не только там…

- Ай, здесь… Скажи… ты часто «там» бывал?

- Нет. Всего несколько раз. И то, как со скалы сорвался, только и приподнялся над облаками…

- Я тоже, когда меня огнемётом…

- Даже так?

- Да. Думаю, нам много чего надо рассказать друг другу. Ну, а потом?

- Потом… Ещё… Но… недолго… Что-то возвращает назад.

- Что-то? Или кто-то?

- Один раз, когда ты меня… того, то «там» меня ударило что-то черное. Ты ещё сегодня мне её следы эээ лечила. А в прошлый раз я эту тварь проучил. И, знаешь, вроде, недолго за ней гонялся, а вернулся - два месяца здесь прошло… Слушай, а чем ты это меня всё-таки?

- Не знаю… Собой. Своей ненавистью… Но об этом не сейчас правда? Давай, всё- таки вдвоём споём нашим провожатым, а, медвежий угодник? И они вновь дуэтом начали услаждать гидроакустический слух дельфинов. Не потому, что уж очень любили петь. Просто, с одной стороны, приставали благодарные слушатели, а во-вторых, ну, интересно же заниматься чем-то новым и необычным. Когда мозги ещё переваривают всё недавно происшедшее.

- Что с ними? - прервала концерт девушка, когда дельфины вдруг рассыпались в разные стороны.

- Не знаю… Я читал, что при опасности они наоборот… - начал Максим.

- Что это, Господи? - прервала его рассуждения Алёна.

- Да… Отец говорил мне, что подлодки сейчас в восьмиэтажный дом высотой… Но увидеть самому…, - шептал Максим задрав голову к самому небу. А с атомохода уже спустили моторный бот со спасательной командой.