Неистребимый

ы потом, при возвращении, Наместник мне голову оторвал?

Онни ощутила смущение, охватившее мальчишку.

— Не вопрос, — буркнул Квин. — Я же не болванистый болван, в самом-то деле.

— Тебе сейчас надо думать, как до матери своей добраться, а не чужие загадки разгадывать, — проворчала «неистребимая». И безжалостно добавила: — Которые к тому же тебя совсем не касаются.

— Угу. Мало меня мамка нянчила, еще одна нянька выискалась… А мне, между прочим, уже четырнадцать. Усы уже отрастать начали.

— Тоже мне, усы, — насмешливо хмыкнула Онни. — Настоящий мужчина

Уязвленный ее тоном, магик почел за благо снова сменить тему:

— Этот Никсард… Откуда он родом? В землях Внутреннего Круга нет людей с такой внешностью, как у твоего приятеля…

— Он мне не приятель. Еще раз так скажешь, получишь подзатыльник.

— Понял, понял, хотя ход нечестный! Пользуешься тем, что я сижу перед тобой? Слушай, а что ты с собой за меч таскаешь, с ним какая-нибудь история связана? Кто тебе его подарил, уж не этот…

— Умолкни.

— Ну хоть про чарса что-нибудь расскажи, — с неподдельным отчаянием взмолился Квин, — раз про все остальное нельзя! Откуда у тебя такой великолепный зверь? Ведь это самый настоящий чарс, да? Дал-роктовский? А почему же ходят слухи, что его приручить невозможно?

— Вот пристал, как колючка! Послушай, парень, тебе так трудно понять, что я не в настроении?

— Не вопрос. Только мне жутко хочется узнать, почему дал-роктам так захотелось его крови, что они послали эту мерзкую каруну аж в макор нубесов, макор своих извечных кровных врагов. Думаю, и твой чарс, и этот меч — все это детали одной и той же истории, которой ты со мной ну никак не хочешь поделиться! Ну как? Я достаточно проницателен для четырнадцатилетнего?

Онни не ответила.

Улица пошла под уклон еще круче — крыши понижающихся вместе с местностью домов образовывали гигантские ступени, спускаясь к пологому берегу показавшейся наконец в прямой видимости речки Мокрой, неспешно текущие воды которой слабо мерцали в темноте, рассеченные поперек горбатым мостом…

А еще какая-то странная тоска глодала ее душу. Онни Бельт никак не могла забыть волшебный мир сиглайзера, к которому ей довелось прикоснуться. Ну не могла, хоть тресни. Словно околдовал засферник ее своей волшебной штуковиной. И мысли снова и снова возвращались к той невероятной музыке с движущимися картинками, и все насущные проблемы меркли перед острым, почти неистовым желанием прикоснуться к этому волшебству хотя бы еще разок…

Тьфу, причастия на нее нет!

Она рванула поводья и ударила шпорами.

Шалун оглушительно фыркнул, выражая свое негодование подобным обращением, и чуть ли не с места припустил галопом, грохоча копытами по мостовой. В лицо ударил встречный ветер, ледяной, пронизывающий насквозь, Квин крепче вцепился в высоко задранную переднюю седельную луку, опасаясь сорваться на землю от весьма ощутимой тряски, и обеспокоенно крикнул:

— Онни, что случилось?

Ветер приглушил крик, затолкав слова обратно