Тень (СИ)

– Чёртовы туфли, я ж на каблуках последний раз в далеком никогда ходила.

Ни она, ни брат, ни надрывавшиеся на трех работах родители не могли позволить подарить дочери такие туфли. Сладости – да, иногда. Но туфли в гетто? Скудных сбережений за последние семь лет хватило только на первый взнос образовательного кредита, и то только для нее. Чем в гетто сейчас занимается младший брат и подумать страшно.

Девушка недовольно взглянула в зеркало. Загар исчез. На фарфорово-белокожей стройной официантке было безбожно мало одежды. На вкус Тэры, так вообще буйных волос было больше чем ткани. После нахлынувших воспоминаний даже захотелось потянуть юбку на коленки. Тэра вздохнула и взялась за косметику. Время есть, пусть подавятся. В бульдогову дыру она не вернется. И отсюда выберется. И семье поможет. А кто руки распустит, встретит Пантеру.

Вспомнив юность и закончив боевую раскраску, новоиспеченная официантка, сдвинув кружева, взглянула на полоску диагноста. Его часы показывали полдвенадцатого. Почти полночь. Что ж, скоро смена, а она так и не сказала спасибо одному странному существу по прозвищу Торопыжка. Девушка подхватила медвежонка, защелкнула клипсу на кокетливый воротничок и пошла на третью площадку.

Не молите пощады

Дверь бесшумно растворилась и Тэра шагнула в напряженное сопение. Кучка инженеров-техников всё еще копошилась в своём еноте – раскуроченном дроне, аккуратно обходя выглядывающие по бокам излучатели. Одно хорошо, мелькнуло в голове, хоть кто-то из них наверняка додумался отключить вооружение. У стены напряженно стоял военный в серо-черной форме десанта. Рубико оперлось апельсиновой ластой о терминал и вместе с Торопыжкой недоверчиво вздыхало на священный ритуал потрошения.

Тэра сжала медвежонка и подошла ближе. Когда эхо каблуков стихло, привстала на цыпочки, вытянула шею, силясь рассмотреть начинку подопытного. Интересно же. Один из техников рассеянно оглянулся, удивленно сморгнул, и обалдевшая от видения гостьи физиономия застыла. Дернулась от затрещины соседа: не отвлекайся.

– Торопыжка, – шепнула Тэра. – Торопыжка-а-а. – она даже руку приставила рупором, а он всё таращился на дрона. – Тор…

Клотар не отреагировал, серо-чёрный из 3-го Отчаянного продолжал сосредоточенно сверлить взглядом дрона и только Рубико повело огромными складками балахона. Живая амфора развернулась, и из-под капюшона безразлично уставился раскрашенный фингал. Неспешно, по-отечески, или по-матерински, как тут разберёшь, Рубико окинуло униформу нарушившей тишину, а нахальный техник опять обернулся попялиться на её отсутствие. Ну, посмотри-посмотри, – подумала про себя девушка, – не Бульдог. Пристанешь – шнобелем не отвертишься. Клыки пообламываю.

Рубико сосредоточилось на официантке, не узнало и протянуло:

– Мы ничего не заказыва-а… дитя-а.

Тэра мелко-мелко закивала, кудри рассыпались по голым плечам. Смущенно прижимая медвежонка, снова позвала:

– Торопы-ыжка-а-а.

– Здесь никто не торопи-и… дитя-а. Ты к кому?

Под спокойным взглядом Рубико Тэра приблизилась к терминалу. Остановилась, прижимая к животу медвежонка. Про себя смущенно подумала, как же она выглядела утром, что Увядшее Солнышко её не узнало. Смущенно ткнула в выбеленную короткую шевелюру приятеля и Рубико похоже поняло. Осторожно повернулось, как танкер в фарватере:

– Мальчик мо-о…

В очередной раз отвлекшийся техник дернулся от вспышки искры. Дрона пробило конвульсией и Клотар болезненно сморщился. Недоуменно взглянул на бесполое и тюленья ласта указала в сторону. Торопыжка устало расплылся в улыбке:

– Лапочка, что ты тут делаешь?

Сосредоточенный взгляд серых глаз встретило смущенное пожимание голых плеч. Тэра шепнула:

– Спасибо.

Клотар покосился на бормотание то ли заклинаний, то ли проклятий техников над расковыренной тушей – слишком тихое, чтобы разобрать – и непонимающе уставился на подругу. Та смущенно улыбнулась, и над терминалом показался растрепанный медвежонок в кружевах обручей-манжет.

Клотар растаял в улыбке:

– Всегда пожалуйста, моя радость.

– Что у вас? – профессиональное любопытство не отпускало.

Дрон опять конвульсивно дернулся. Техники расступились и военный ожил строгим отрывистым голосом:

– Иятзава, докладывай.

Высокий худой японец с оранжевым хаером сосредоточенно пожал плечами. Костюм цвета индиго сидел на нем как на вешалке, казалось, что костюм решил ответить вместо носителя – просто конвульсивно дернул тощей вешалкой.

– Словами. – потребовал офицер.

– Мозно попробовать, Кирби-сан. – из тощего парня исходили непривычно высокие ноты.

– Уверен?

– Нет, Кирби-сан. – Японец сдержанно поклонился.

– Вандвачарва?

Смуглый, скорее широкий, чем упитанный техник осторожно развел руками, как всегда сомневаясь в ответе.

Кирби досадливо выдохнул. Девушке стало понятно, что Отчаянного достала эта тягомотина. Офицер проследил взгляды техников, мельком скользнул по очаровательной куколке с медвежонком. Почесал шрам на виске и тяжелым – ну давайте еще раз, – оторвал Клотара от подруги.

Программист кивнул, ухоженные пальцы побежали по экрану терминала, а девушка опасливо обошла Рубико по широкой дуге и присмотрелась: диаграммы, графики, гистограммы – всё это Клотар пытался поправить движением пальцев. Отвечая, параметры дрона зелеными столбиками взлетали на экране вверх, распотрошенный труп содрогался и показатели на мониторе рухали в красную зону. Самодиагностика сбоила. Мозг дрона почти в буквальном смысле крутил большой кукиш стаду взмыленных техников.

Расстроенные пигмеи зыркнули на вождё, сбились в кучку и опять начали шушукаться, а программист щелчком по экрану отсоединился от брыкающегося мозга игрушки. Расстегнул воротник-стойку, протянул:

– Возмущается, зараза.

Тэра покосилась на Рубико, а оно сопело из капюшона на открывших сервис-голограмму техников.

– Который раз уже тестируем, – устало пожаловался Клотар. – Грузится и… Ну сама видела. Диагностика сбоит. Мозг вырубается…

– А что в логе?

– Так если бы! Нету… Мозг же вырубается. Ничего не успевает сохраниться. Даже не считать толком.

– То есть проблема с железом? – Тэра придвинулась поближе к развороченной тушке. Вот если я починю-ю, вдруг пронеслась мысль. Тэра опять вытянула шею.

Иятзава оторвался от голограммы. Покосился на любопытную официанточку. Нет, он ничего не имел против любопытства этих фей из столовой к своей работе и, более того, персоне. Жизнерадостные, веселые, они своим щебетанием помогали отвлечься от повседневных забот. Но здесь, у боевого дрона… Он строго погрозил пальцем:

– Смотрис – смотри. Но не трогай.

Тэра смущенно сжалась под ухмылки присвистнувших техников. Прижала медвежонка и опасливо шагнула ещё. Ближе. Сильнее вытянула шею.

– Сейчас она посоветует, – гоготнуло от голограммы. – Смотри Иятзава. – смешки пробежали по кругу и техники сосредоточились на сервис-голограмме упорного дрона.

Рубико устало сопело, эхо разносило шуршания мозгового штурма – техники все тыкали пальцами, совещались, а Тэра придвинулась вплотную. Что там? Ворохи цветных проводов, волноводов. Конвульсивно требующие помощи огоньки умирающей системы диагностики, жизнеобеспечения органики. И на первый взгляд дипломированного биоэлектроника всё хорошо. Вот только мозга невидно. А где он может быть в этой игрушке? Правильно, под самой крепкой броней. А она где у летающих? На пузе! Тэра покосилась на серьёзного офицера, – ой не поймё-ёт, – и манжетка, порхнув кружевами, "случайно" соскользнула с запястья.

– Извините.

Техники гоготнули. Любопытные глаза уставились на дурёху-официантку, опускающуюся на колени у почти разложившегося трупа дрона на столе, а та смущенно нашарила на полу кружева и застыла, рассматривая дно летающей игрушки: эти гении вынули из гнезда провод и изолировали. Сама сколько раз так делала. Но изолятор свалился. Тэра отсюда видела его под носом офицерской туфли. Кто-то в толкучке отпиннул. А провод… – Смоляные кудри качнулись, – зеленый с красной полосой провод "минус" касался защитного желе мозга. Вот почему возмущает систему! Вставь наместо, и всё. Тэра потянулась…