Зазеркальная империя. Гексалогия (СИ)

– Пришли, кажется, – сообщил внезапно Сергей Владимирович, одновременно сверяясь и со своей картой, и с чем‑то, известным только ему, в окружающем пейзаже. – Привал!

18

Холмистая степь, раскинувшаяся вокруг под раскаленным белесым небом, напоминала хорошо прогретый духовой шкаф, готовый принять в свое стерильное нутро очередную порцию будущей выпечки. Солнце маленьким злым кружочком пылало где‑то над головой, отбрасывая на жесткую буро‑рыжую траву, больше похожую на щетину сапожной щетки, чем на растительность, короткие черно‑синие тени.

– А что! Природа как природа... Обычные предгорья, – бодро заявил на немой вопрос спутников Берестов. – Вы скидывайте одежку‑то теплую: до следующего перехода она не понадобится.

– А что так жарко? – Жорка, «разнагишавшийся», по выражению Владимирыча, чуть ли не до трусов, вытирал ладошкой пот, обильно струящийся по лицу. – Как в Африке...

– Бывал, что ли, в Африке‑то?

Николай хмуро сворачивал свою куртку в тугой рулон на манер солдатской скатки – тылового обоза, чтобы сложить туда ненужную одежду, не предвиделось, поэтому нужно было сделать ношу как можно более удобной. Рядом ту же операцию с Валиным пальтецом выполнял Чебриков, уже справившийся со своим одеянием, оказавшимся удивительно компактным. Спину ротмистра, обтянутую тонким черным свитером‑водолазкой, пересекали многочисленные ремни специальной сбруи, закреплявшие кроме кобуры массу всевозможных вещиц малопонятного назначения.

– Да и у нас тот же коленкор на самом юге, в Оренбуржье например, – словоохотливо пояснил старик. – Бывал я как‑то по молодости, еще до армии в Орске, так там...

– Ой, глядите!

Валя присела и протянула руку к какому‑то небольшому существу, удивительно похожему на крошечного зайчонка: такие же ушки, такая же мордочка с огромными грустными глазищами. Только задние, тонкие как спички лапки напоминали кенгуриные и по длине равнялись едва ли не всему остальному телу. Балансировать на двух задних лапах чуду природы позволял длиннющий хвост с кокетливой кисточкой на конце.

– Не боится совсем! Мальчики! У кого есть хлебца кусочек или конфетка?

– Отстань ты от него, – посоветовал Николай, все же протягивая девушке завалявшуюся в кармане половинку печенья. – Может, он кусается? Или блохастый...

– Сам ты, Николай, блохастый, – обиделась за неведомую зверушку Валя. – Посмотри, какой он замечательный. Сергей Владимирович, вы все знаете. Кто это такой?

Старик, склонив голову набок, некоторое время рассматривал «зайцекенгуренка», а потом заявил:

– Тушканчик, дочка. Зверек такой степной. Однако далеконько на север забрался, постреленок.

Доверчиво обнюхивающий лакомство, шевеля огромными гусарскими усами, зверек вдруг совершил стремительный прыжок в сторону, оказавшись разом в полутора с лишним метрах от людей, и помчался по степи прочь, высоко подскакивая над травой, словно резиновый мячик. Только природная реакция и быстрота спасли его от Шаляпина, оказавшегося не в состоянии сдержать свои охотничьи инстинкты и теперь пытавшегося преследовать чрезвычайно прыгучего представителя местной фауны.

– Ребята! Он же сожрет этого тушканчика!

– Вполне естественно, – пожал плечами ротмистр, помогая Вале перекинуть скатку из пальто через плечо, – он же хищник... Хотя, – Петр Андреевич вскинул к глазам свой миниатюрный бинокль, – вряд ли... Разжирел наш Шаляпин на бергландской сметане. Не догнать ему этого попрыгунчика...

Выступили в путь только через час. Ротмистр, по его словам хорошо знакомый с подобными ландшафтами в бытность свою в заокеанских владениях, заставил всех разуться и вручил по паре на брата видимо припасенные заранее квадратные куски ткани – портянки.

– Наматывайте, наматывайте, господа, – поощрил он спутников, демонстрируя, как выполняется сия нехитрая процедура. – Носки в такой местности не подходят. Вмиг натрете ноги, и все – задержка на несколько дней нам обеспечена.

Советы были обращены в основном к Конькевичу и Вале, поскольку Берестов уже был обут подобным образом, а Александров хорошо помнил портяночную премудрость по службе в армии и училищу.

Валю граф в конце концов переобул собственноручно, пригрозив по‑ленински, что на первом привале заставит учиться, учиться и учиться. Жорку же они с Николаем, со скрытым садистским удовольствием бывалых служак, заставляли обуваться и разуваться несколько раз подряд, пока его обмотанные портянками ноги не перестали наконец походить на бесформенные кули с горохом.

В разгар портяночной эпопеи совсем не с той стороны, откуда его ждали, явился кот, причем его недовольный и взъерошенный вид вкупе с многочисленными прошлогодними репеинами, обильно украшавшими шерсть, недвусмысленно свидетельствовали о том, что прыткому аборигену удалось сохранить свою шкурку в целости и сохранности.

– Что, съел? – весело заявила Валя, притопывая своими ладно сидящими сапожками. – Так тебе и надо, проглотина!

Шаляпин отвернулся, наверняка считая ниже своего достоинства спорить с женщиной.

* * *

Холмы, поначалу пологие, постепенно становились все более и более крутыми, а по их склонам кое‑где проступали белесые и розовые проплешины огромных камней, смахивающих на черепа великанов, сраженных когда‑то в незапамятные времена в апокалиптической битве. С макушек высот, как ротмистр по‑военному окрестил возвышенности вдалеке, в струящемся над раскаленной степью мареве была видна синяя стена гор, далеких и манящих.

К тому моменту, когда малиновое солнце в сизой дымке зацепилось за вершину одного из холмов, увенчанного каким‑то толстым каменным столбом, непривычные к подобным переходам по жаре путешественники сумели пройти едва ли четверть расстояния, отделяющего их от обозначенного на карте кривоватой красной звездочкой перехода.

– Привал, – скомандовал ротмистр, озирая в бинокль окрестности. – Верстой больше, верстой меньше...

Никто с ним не спорил.

– А что это за знак? – Чебриков указал «миропроходцу» на непонятный столб на соседнем холме.

– Баба каменная, – пояснил Берестов, вынимая из рюкзака съестное и расстилая на траве чистую тряпицу. – Тут их полным‑полно вокруг. Степняки понаставили когда‑то. А зачем – и сами не знают.

– А разве тут есть люди? – Александров даже оторвался от рытья ямки под костер. – А я думал...

– Есть конечно. Как не быть.

– Вы их видели? Ну... В предыдущие посещения... – Жорка тоже отвлекся от своей ступни, которую он только что, морщась, освободил от пропотевшей и сбившейся тряпки и теперь обеспокоенно разглядывал.

– Как не видеть, видел. Даже знаком тут кое с кем.

– А кто они?

– Да разве поймешь? Кочевые какие‑то... Не то казахи, не то башкирцы, не то кто еще. Не разберешь ведь – по‑русски едва‑едва балакают.

– По‑русски?!

– Точно так. Мало вот их только. В иные разы и не встретишь ни одного.

– А они злые? – подала голос Валя, понемногу приходившая в себя после изнурительного перехода.

Сергей Владимирович неопределенно пожал плечами:

– Да как сказать... Дикие они, это точно, а вот злые или добрые – не скажу. Обыкновенные. Овец, лошадей пасут, охотятся понемногу...

Ротмистра интересовало совершенно другое.

– А как они вооружены? Огнестрельное оружие у них есть?

– Огнестрельного не видел, но вот из луков своих они садят отменно. При мне один, Аксай его зовут, коршуна сбил на лету, а до того, поди, метров сто было... Никак не меньше...

– Ну, это ты загнул, Владимирыч! – заявил Александров, втягиваясь в разговор. – Сотня метров, да с руки... Не всякий из винтовки‑то попадет.

– А вот я читал...

Спор затянулся надолго. Уже и похлебка, приготовленная ловкими Валюшиными руками из припасенных заранее продуктов, была готова, и на степь опустилась звездная ночь, сулящая долгожданную прохладу, а мужчины все перебирали различные характеристики известных им типов оружия, никак не приходя к консенсусу. Даже кот, казалось, принимал в беседе участие чисто из мужской солидарности, улегшись неподалеку и задумчиво глядя в ничуть не пугавшее его пламя костра.