Неистребимый

, это было уже выше его сил. Окаменевшее лицо хозяина трактира все еще стояло перед его глазами, он не горел желанием узреть его снова. Он вообще не думал, что в этот проклятый трактир ему придется вернуться этой же ночью. Без Онни он бы сюда не сунулся ни за что, он и увязался за ней только потому, что, чего уж скрывать, боялся оставаться один.

Квин зябко передернул плечами. Зверь его заворожи, вот же в историю попал…

В двух шагах от него под потолком неярко горел явно дышащий на ладан машар, едва разгоняя тьму коридора, было тихо и пусто, и это успокаивало. Впрочем, больше успокаивало присутствие Онни. Квин вздохнул, зачем-то потрогал пальцем излом одного из клинков. Можно сказать, повезло, что в трактире Гронта уже не оказалось. Ну и взбешен же он был — страсть! И наверняка ищет, на ком бы это бешенство сорвать, — характер мастера мечей хорошо всем известен. Это ж были его любимые «косачи», с которыми мечник, по слухам, не расставался уже лет десять — пятнадцать, мечи, изготовленные в лучших мастерских города Габалассы, не зря прозванного главным городом оружейников Внутреннего Круга, и стоившие изрядных денег. Может быть, даже целого состояния, — мастер меча был не из бедных и мог себе позволить многое из того, о чем и думать не смел какой-нибудь задрипанный стражник, еще вчера бывший обычным сельским олухом и попавший на службу из какого-нибудь дремучего захолустья. Такому хороший меч давать — все равно что вилсига манами потчевать, такому любая заточенная железка за оружие сойдет, да еще и рад будет несказанно. Гронт же был мастером не на словах, а на деле, и эти почившие ныне «косачи» из габалассовой стали, почти ничем не уступающей виритовой стали дал-роктов, пролили немало крови у его врагов…

Мальчишка ойкнул и отдернул руку — на кончике пальца выступила капелька крови.

Ну вот, доигрался… Что-то Онни долго там возится. Чего смотреть-то. Смотри не смотри, а не вернуть уже Бочонка. Хороший дядька был. А погиб так, что никто и не заметил. Даже его служанки, эти безмозглые клухи, ничего не заметили. Так и сидят за столиком возле бара, вяло перетрепываясь, да носом поклевывая, а помощник трактирщика, Корявый Керт, прозванный так за что, что когда-то лишился на Спорном Щите левого глаза, до сих пор дрыхнет без всякой задней мысли в соседней с его, Бочонка, комнате Вот шуму будет, когда спохватятся и статую эту здесь обнаружат… Лично Квин не хотел при этом присутствовать. Пока все объяснишь… Да и поймут ли…

Квин не чувствовал особой злости к хальду, погубившему Бочонка, хотя должен был. Наверное, потому, что способности чужака произвели на него весьма сильное впечатление, против воли вызывая искреннее восхищение — вплоть до черной зависти. Ведь судя по тому, как все это выглядело, тот только защищался! Дядьке просто не повезло — попал не в то время не в то место. Только больно уж круто у него это получается — защищаться… Вот и с Гронтом тоже… Можно было только догадываться, что происходит, когда Никсард начинает атаковать сам. Жаль,