Снайпер. Дара (СИ)

В этот удивленный глаз Дара и выстрелила, благо, спасая прицел, вылетала наружу прижимая винтовку к груди как ребенка. Раздалось громкое «Бомм!!», когда пуля на выходе ударилась о каску, но видимо не пробила, потому, что улетела дальше уже вместе с ней. То, что осталось от ставшего теперь пассивным противника, довершило разворот и мягко повалилось на землю грудью вперед.

Только после этого, не забыв облегченно вздохнуть, Дара перевернулась на спину и попыталась разобраться в происходящем. А вокруг разворачивался хаос ночного боя. Кто в кого стрелял и зачем, понять было решительно невозможно. В таком раскладе сохранять лежачее положение — не самая худшая тактика. Тем более, буквально через секунду эта тактика оказалась абсолютно верной в плане стратегическом.

Прямо над головой кто-то повесил ракету, и пришлось закрывать глаза, давая им время приспособиться к смене освещения, пока на локтях и лопатках пыталась отползти от палатки. Но самое главное просто «впечаталось» в сетчатку в момент вспышки — две густых цепи, уверенно приближающиеся «перекатами» от покрытого зелёнкой склона к границе лагеря.

Что ж, долой сомненья и надежды, а вот от выбора нас даже неизбежное не избавит.

— Вот ты какой, оказывается, северный олень… — бормотала Дара, «шаря» оптикой по приближающимся фигуркам. Надо было срочно решать, кому достанется последний заряд из магазина. В прицеле одно за другим сменялись молодые лица, испуганные, злые, сосредоточенные и даже веселые… всякие. Сто семьдесят метров для адаптивной оптики — все равно что на расстоянии вытянутой руки.

Так кто же? Но решение приняли за нее — со стороны спины солидно ударил крупнокалиберный пулемет, хлестанув по только начавшей подниматься первой цепочке, заставив кого-то рухнуть назад, а кого и покатиться сбитой кеглей. Его откуда-то справа поддержал двумя «тяф-тяф» автомат, но смотреть по сторонам некогда — в тот же момент фигурка на левом фланге припала на колено, вскидывая к плечу хорошо узнаваемое «весло».

«Коллега, значится…» — подумала девушка, ловя в перекрестие висок со стекающей каплей пота, — «Хочет пулеметчика снять, или просто целеуказание трассером дать…», и добавила вслух секунду спустя:

— Извини, коллега, — и зажмурилась, пытаясь убрать из глаз увиденную картину.

Руки, оставленные без присмотра, самостоятельно нырнули в левый наплечный карман куртки и вытащили оттуда «блок» из сцепленных в обойму четырех зарядов. Последних. Душа обрадовалась им, как родным, а глаза уже искали новую достойную цель.

Если здесь в цепи был снайпер, то наверняка, или слева, или справа от него — командир. Кто ж в атаке отпустит от себя «длинную руку»?! Так слева, или справа? Слева! Вон он и руку в сторону отставил, привычно дублируя отдаваемую по связи команду. Дурная привычка. Дурные привычки нас убивают… особенно, когда против работает снайпер.

Выстрел подловил здоровяка на попытке встать, из-за этого пуля ударила его в грудь. Есть недостатки у оптики на таком расстоянии, есть. Смешно подпрыгнув (Они что, совсем без бронников? Почему не надели?), тело рухнуло на спину. А Дара просто кожей ощутила внимание к своей персоне. Смертельное.

Но тут со своим «тяф-тяф-тяф» слева вмешался автомат, хлестанув трассерами по начавшему подниматься строю, а с тыла серьезно и солидно забасил крупняк. И черное крыло пронеслось мимо… Только холодом на прощанье обдало. И верно — заждались её уже видать! Столько раз чтоб мимо проносило, сколько сегодня случилось — просто не бывает.

Но тут, ангелом хранителем, а скорее — свирепым псом посреди драки урывающим вожделенную кость, появился Бероев и снова, ухватив Дару за шкирку, поволок ее по кочкам в укрытие. Зря выходит она столько страдала, да старался доктор, занимаясь «косметическим ремонтом»! После такой транспортировки явно потребуется ремонт капитальный.

Впрочем, тут не до жиру. Рухнув за какую-то преграду, подозрительно напоминающую небольшую пирамиду из цинковых гробов (интересно, они хоть пустые или…?), попробовали отдышаться.

— Спасибо, Вадим. Была мечта, чтобы меня всю жизнь на руках носили! — прочувственно сказала девушка, переворачиваясь на живот и сплевывая тягучую слюну.

— Всю жизнь?! — не понял этот тугодум, и просиял. Застенчивая улыбка на перемазанном кровью лице сделала б ему «Оскара» в любом фильме ужасов. Даже жалко разочаровывать ребенка…

— Они без бронников… милый. — И для лучшего понимания махнула рукой в сторону наступающего строя, наблюдая, как с любимого лица слазит счастливая улыбка. — Это разведрота. Хотели взять тихо, в ножи. Не получилось. Но на нас и роты хватит за глаза. Так что жить нам осталось — сколько продержимся. У тебя сколько патронов, любимый?

— Двенадцать, — ответил ставший серьезным парень, отстегнув магазин и нажимая на него сверху большим пальцем, — и один в стволе.

— И у меня три… еще повоюем!

— Повоюем… — ох не нравится ей что-то его настроение, как бы по затылку не двинул, да, прикрыв своей тушкой, не попробовал «спасать»… Но тут напарник наконец нашелся:

— Ну тогда, может, поцелуемся напоследок? — и глаза-то как блестят!

Аж у самой чуть сердце из груди не выпрыгнуло, но этот трепетный орган пришлось зажать в кулак:

— У меня еще три патрона осталось. Так что занимай, сержант, позицию в обороне, — и, бросив оценивающий взгляд на наступающего противника, — что-то там у них не заладилось, залегли что ли? — успеем еще намиловаться.

— Есть! — раздалось в спину. Что ни говори, а привычка к дисциплине — великая вещь.

А Даре надо всё же поторопится.

Итак, кто у нас следующий? Кто тут самый опасный? Пулеметчик? Наверное. Но интуиция не давала нажать на спуск, значит, продолжаем смотреть. А это кто у нас тут такой? В руках что-то из серии «калибром на слона», но явно не гранатометчик, да и второго номера рядом нет… И сумка на левом боку не пойми с чем, — «а поворотись-ка ты, сынку… Вот так, молодец!».

«Черт!» — на спине непонятного бойца четко обозначилась прямоугольная коробочка — рация? Вполне возможно, вояки любят классику. А непонятная дура в руках — ракетница? Авианаводчик?!! Тогда понятно, почему залегла цепь, — с трудом подавив панику, Дара смогла добиться ровного дыхания, и молодой парнишка за двести метров от неё уронил голову на руки. И кто теперь следующий?

В стволе оставался еще один не выпущенный патрон, когда стало ясно, что так и оставшийся неизвестным «хрипатый» голос был совершенно прав — надо жить здесь и сейчас, не стоит считать, что впереди еще бездна времени. Понимание пришло в момент, когда отдалённый свист где-то на краю восприятия превратился в вынимающий душу вой, а потом, пытаясь заслонить собой небо, впереди встали столбы разрывов.

«Ну, ничего себе! Это ж минимум двести сорок миллиметров, а то и все триста двадцать…», — и, отметив места падения — один снаряд лёг между ними и цепью, второй — сзади цепи. — «Недолет! Не зря старалась, выцеливая корректировщика. Но сейчас все равно накроют».

Из-за горизонта опять послышался нарастающий свист. Вот он уже начал переходить в непереносимый вой, это резали воздух стабилизаторы крупнокалиберных реактивных мин.

Притиснутая к земле навалившимся сверху Бероевым, Дара успела подумать: «Бедный Вадим, остался без сладкого…»

Эпилог

Лес шумел по-весеннему радостно, деревья словно передавали друг другу последние новости, шушукаясь и шепча одним им ведомые тайны. Прогалина в густом березняке уже освещалась высоко взошедшим Гаучо, когда двое мальчишек встрепенулись, поднимаясь из высокой травы, где до этого момента разве что дикий зверь смог бы их учуять.

— Чего так долго? — спросил чернявый долговязый подросток лет четырнадцати, закидывая на плечо карабин. Второй, двенадцатилетний крепыш с мечтательными голубыми глазами и встрепанной копной темно-каштановых волос, лениво добавил:

— Блин, Матвеев, договаривались с утра выйти, а теперь только тут, возле дома, погулять осталось.