Америка off...

тнее и грустнее…

Стоило проскочить МКАД, как в душе коммерсанта поднялась паника:

— Ребята, куда вы меня везете?

— Куда надо, туда и везем, — разлепил, наконец, губы правый «манекен».

— Там узнаешь, — добавил левый.

Вечерняя прогулка закончилась в неком подмосковном дачном поселке, где Леше ранее бывать никогда не приходилось. Так же вежливо и непреклонно его извлекли из авто и препроводили через обширный сад в рубленый двухэтажный коттедж. От того, что никто из провожатых даже не удосужился завязать пленнику глаза или запутать маршрут, как в плохих детективах, неустанно плодимых целым сонмом писательниц, у Мерзлина неприятно заныло под ложечкой.

Беспечность эта в сочетании со способом приглашения могла означать только одно печальное обстоятельство…

Лешу провели в большую комнату, обставленную без особенной роскоши, но со вкусом, и усадили в кресло перед тощим высоким человеком, детали лица которого и. конечно, выражение нельзя было рассмотреть из-за царившего в доме полумрака. Проще говоря, Алексей мог видеть на фоне окна смутный силуэт человека, вот и всё.

«Приехали! — выползла из закоулков скованного страхом сознания коротенькая мыслишка. — Вот тебе, Леха, и доллары на черный день…»

Но не успел он распрощаться с жизнью, как свет вспыхнул.

— Что же ты, молодой человек, — спросил, не здороваясь, тощий щурившегося от яркого света парня, причем «человек» у него получилось, как «чек», — бабушек, божьих одуванчиков обманываешь? Последние крохи у них, бедных, отымаешь… Не слыхал разве мудрость старинную: «Последнее даже вор не берет?» А ты разве вор?

По едва уловимому блатному налету в речи говорившего, слышанному много раз в кино, по нездоровой, изъязвленной глубокими щербинами коже лица, а также по некоторому сходству с другими, показанными некогда дядей, Алексей безошибочно определил в хозяине авторитета криминального мира. Причем, судя по антуражу, не самого низкого ранга.

— Нет, я коммерцией занимаюсь, — ответил Мерзлин вору в законе, мимолетно удивившись, что не только смог выговорить эти слова, но и ни разу не дрогнуть голосом.

— Коммерсант, значит… Народ обманываешь?

— У меня все по-честному.

Вор неопределенно хмыкнул:

— Честный, значит?

— Не совсем, но… в основном.

— Не пужливый… Откуда ж ты такой смелый да честный взялся?

— С Урала он, из Челябинска… — лениво подал голос один из конвоиров.

— Молчи, Рыба! — не повышая голос, обронил хозяин, и выскочка тут же заткнулся. — Пусть паренек сам скажет.

— А что сказать? — пожал плечами Леша. — Я и в самом деле челябинский. Работал в банке, теперь вот — в Москве, с дядей… — он назвал фамилию дяди Яши, известную в московских кругах, как светлых, так и теневых.

— Уважаю уральцев, — с непонятным выражением сообщил вор. — Люди серьезные… Даже не знаю, что теперь с тобой делать…

«Все… — мелькнула мысль. — Прощайте, мама с папой…»

— Под кем ходишь-то?

Леша, замирая, назвал пару-другую фамилий и кличек и замолк, напряженно ожидая результата.

— Хмм…