Ностальгия

— “Мангустам”, здесь старший-три, группы два, четыре и пять — доложить о потерях, — говорю в коммуникатор.

— Группа пять — дом обрушился, ничего не видно, пыль кругом, остались минометчики и пулеметы на улице — отзывается кто-то срывающимся голосом.

— Группа два — сильный взрыв, много раненых. Командира засыпало.

— Группа четыре, пару человек засыпало, остальные целы.

— Внимание, группам два, четыре, пять. Старшим групп принять командование, доложить.

Бой еще не начался, а от моего авангарда уже здорово убыло. Хорош, нечего сказать. Мог бы и догадаться, что товарищи не идиоты и жить хотят. Я бы именно так на их месте и поступил. Теперь придется импровизировать на ходу и попотеть — отчаявшиеся осажденные могут рискнуть на прорыв и запросто пробиться из города — остановить их некому, все силы задействованы. Если же они имеют остатки централизованного руководства и связь — то прорвавшаяся группа легко прорвет кольцо окружения вокруг какого-нибудь соседнего объекта. Хотя это вряд ли — как только революционеры вырвутся из мешка, то скорее всего, постепенно начнут бросать оружие и расползаться по щелям.

— Группы два, четыре, пять. Снайперов на позиции. Огонь по пулеметчикам. Минометам открыть огонь. Группы два и пять — пулеметчикам внимание на ворота. Бить по любому шевелению.

Не успеваю договорить, как уже свистят мины и со звоном лопаются одна за одной с большим перелетом где-то за деревьями. Пулеметы революционеров открывают бешеный огонь по своим секторам. Пули с противным треском дырявят массивный шкаф позади меня. Обрушивают пласт штукатурки. Кирпичная крошка летит от окна.

— Слышь, Барбос, это Масляный, давай ближе один, — слышу из коммуникатора подобие корректировщика. Мины снова свистят и одна из них удачно бьет в верхний край бетонного забора, выбив в нем здоровущую дыру.

— Лево чуток, Барбос! — кричит корректировщик и снова — “Вжи-и-и-и-и-бум-бум”.

— Так держать, Барбос! Дай зажигалок! — свист и грохот в ответ. Размеренное буханье перекрывают пулеметный огонь. Бой разгорается и идет своим чередом.

— Ой! — вскрикивает совершенно по-детски гранатометчик у крайнего справа окна, словно его шершень в шею укусил, и что-то разглядывает на себе удивленно. И, привалившись к стене, так и остается сидеть с выражением крайнего удивления в стекленеющих глазах. Кирпичная пыль курится над его головой красной дымкой.

— Группы два, четыре, пять. Гранатометчикам — огонь по окнам. Смена позиции после каждого выстрела, — и второму номеру убитого, что лежит под соседним окном: — Чего разлегся? Хватай трубу и бей по окнам, лапоть!

Слово “лапоть” мне очень нравится. Я не знаю его значения, но вот поди ж ты — прицепилось откуда-то. На мгновенье высовываю нос в разбитое окно, и тут же ныряю обратно. Во дворе красивыми брызгами горящего фосфора рвутся зажигательные мины. Одна удачно падает на крышу комендатуры и вскоре оттуда уже поднимается столб черного дыма. Умолкает один пулемет — четко слышу нарушение ритма ответного огня.

— Группы два, четыре, пять! Всем стрелкам — беспокоящий огонь! Пулеметчики — не вмешиваться — внимание на ворота!

Гранатомет рядом со мной хлопает оглушительно, заполнив комнату вонючим выхлопом и пылью. Высовываюсь на мгновенье — вспышки сквозь дым на фасаде.

— Меняй позицию, — кашляя от пыли, кричу гранатометчику, — Не зевай!

Выкатываюсь на перекосившуюся лестницу, закрывая нос рукавом. Моя троица вся тут. Внизу беспокойно топчется резерв — группа стрелков. Гранатометчик — молодой дюжий мулат, неуклюже толкается в соседнюю дверь.

— Отойди, деревня! — важно говорит ему Первый и парой выстрелов из дробовика сшибает дверь с петель. — Вот как надо, — скалится довольно, ожидая похвалы.

Оставшийся без командира гранатометчик перепуган до усрачки. Ноги у него как ватные. В голове туман. Надеюсь, он хотя бы себе под ноги не пальнет. Парень проталкивается в дверь и вскоре дымный выхлоп выстрела выплескивается на лестницу.

— Все вниз! — командую своим, — Резерв — держаться за мной!

Прыгаю по ступеням. Нижний пролет обрушился. Осторожно держась за арматуру, спускаюсь на руках в груду обломков.

— Группы два, четыре, пять! Почему не слышу наблюдателей?! Наблюдатели, мать вашу — живы?

— Я жив, — говорит кто-то сквозь треск.

— Ты — это кто? — злюсь, перескакивая на очередной каменный островок.

— Я — Сито. Четвертая группа. Я на крыше, только тут провалилось все, одно только окно на чердаке свободно.

— Ты вот что, Сито — не забывай докладывать, что видишь. И стрелять не вздумай! Только смотри и докладывай, понял?

— Понял. Вижу взрывы. Пулемет справа бьет. Левый затих вроде. С нижних этажей тоже стрелять начали.

— Понял тебя, Сито. Раз в минуту докладывай. Вторая и пятая — наблюдателей назначить, срочно. Докладывать каждую минуту!

— Сделаем. Ясно, — нестройно отзываются командиры.

Высоко над головой грохот. Вылетает дверь в дыму. Прыгают вниз обломки, стучат по стенам вокруг.

— Из гранатометов садят! — кричит Первый возбужденно.

Нашего новоиспеченного гранатометчика накрыло, похоже. Дьявол, говорил же ему — меняй позицию!

— Это Сито! Бьют из гранатометов!

— Ясно. Не пропусти, как выбегать начнут!

— Не пропущу.

— Это Ясный, вторая группа. У нас тихо, только с чердака постреливают, — докладывает наблюдатель с тыла.

— Давно затихли?

— Минут несколько. Мы им из труб хорошо дали.

— Понял, наблюдай дальше. Группы два, четыре, пять — внимание, возможно, сейчас пойдут на прорыв.

— Ясно. Поняли. Ага.

Вместе с резервом выбегаю во двор. Кто-то присвистывает удивленно — правая сторона дома — одни стены, остальное провалилось к чертям. Двор закидан обломками. Кто-то лежит под кипарисом — не разобрать, кто именно. Жилец, видимо.

— Это Ясный! У нас затихло все — не стреляют больше.

— Это Сито — у меня стреляют. Пулеметы снова лупят. Оба.

Выбегаем за угол. Свист мины. Разрыв осколочной прямо перед воротами. Звон осколков по камню.

— Резерв — ложись! Занять оборону! Все внимание — вон туда. Ты и ты — лечь здесь, наблюдать за тылом, — кричу своей своре. Бойцы расползаются по земле. Щелчки затворов. Страх, неуверенность, азарт, любопытство, жадность, желание свалить ко всем чертям — чего только не льется в мой многострадальный котелок.